Кареба против Беларуси
Соображения Комитета по правам человека в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах (сотая сессия)
Сообщение № 1390/2005**
Представлено: Анной Кореба (адвокатом не представлена)
Предполагаемая жертва: Дмитрий Кореба (сын автора)
Государство-участник: Беларусь
Дата сообщения: 10 декабря 2004 года (первоначальное
Сообщение
Автором сообщения является г-жа Анна Кореба, гражданка Беларуси, родившаяся 31 июля 1954 года. Она представляет сообщение от имени ее сына г-на Дмитрия Кореба, гражданина Беларуси, родившегося 20 июля 1984 года, который на момент представления сообщения отбывал заключение в колонии № 19 в Могилеве (Беларусь). Хотя автор не утверждает, что Беларусь нарушила какие-либо конкретные положения Международного пакта о гражданских и политических правах, сообщение, как представляется, затрагивает вопросы по пункту 3 статьи 2; статьи 7; пункту 2 b) статьи 10; пунктам 2, 3 е), 3 g) и 4 статьи 14 Пакта.
Факты в изложении автора
24 мая 2001 года во дворе средней школы № 2 в Гомеле было найдено тело г-на Р.Б. с многочисленными колотыми ранами. 17 сентября 2001 года сотрудники Оперативно-розыскного отдела попросили Дмитрия Кореба проехать с ними в дежурную часть Управления внутренних дел по Новобелецкого району для “разговора”. Он был отвезен туда вместе с его отцом. Автор и ее старший сын приехали в дежурное отделение позднее тем же вечером, где им сообщили, что Дмитрий арестован по подозрению в убийстве г-на Р.Б. Автору не разрешили увидеться с сыном.
В 00 час. 30 мин. 18 сентября 2001 года Дмитрий был допрошен следователем г-ном Р.И. в присутствии адвоката и социального работника. После допроса начальник Оперативно-розыскного отдела г-н В.С. проинформировал автора о том, что ее сын будет незамедлительно переведен в изолятор временного содержания (ИВС). Однако его продержали в дежурном отделении Управления внутренних дел по Новобелецкому району еще сутки, в течение которых он был допрошен без присутствия его адвоката, законного представителя и социального работника, подвергнут угрозам (включая угрозы репрессий в отношении его матери), унижениям и побоям со стороны сотрудников полиции, включая начальника Оперативно-розыскного отдела, в целях получения от него признания.
Его также заставили пить крепкие алкогольные напитки и облили горячим чаем.
В течение этого времени его много раз выводили из “клетки”, в которой он сидел на корточках, на допрос в следственный отдел. Когда на следующий день он сообщил автору и адвокату о нанесенных ему побоях, они потребовали проведения судебно-медицинской экспертизы. 20 сентября 2001 года сын автора в отсутствие адвоката был вывезен для проведения такой экспертизы начальником Оперативно-розыскного отдела. Автор утверждает, что, как и следовало ожидать, судебно-медицинский эксперт не обнаружил каких-либо повреждений на теле ее сына. Автор заявляет, что она как и законный представитель, адвокат и социальный работник стали свидетелями оказания давления на ее сына в целях принуждения его к признанию. Начальник Оперативно-розыскного отдела
оказывал давление на Дмитрия с целью получить от него признание в совершении преступления, в обмен на которое он обещал подтвердить, что преступление было совершено в порядке самообороны. Начальник Оперативно-розыскного отдела предложил автору убедить ее сына признать себя виновным.Когда она отказалась, он пригрозил “упрятать ее сына так, что он никогда не выйдет из тюрьмы и она будет до конца своих дней носить ему передачи”.
20 сентября 2001 года автомобиль, в котором начальник Оперативно-розыскного отдела и еще один сотрудник перевозили сына автора в ИВС, остановился около бара, они приковали Дмитрия наручниками к двери машины и пошли в бар. По возвращении они вновь стали оказывать давление на Дмитрия, с тем чтобы заставить его признаться. Когда Дмитрий стал опять повторять, что не убивал г-на Р.Б., г-н В.С. стал бить его и сказал водителю машины ехать в направлении железной дороги. По пути машина остановилась, и он приказал Дмитрию выйти, угрожая застрелить его и представить дело как попытку к бегству. Сын автора плакал, вцепившись в кресло. Г-н В.С. продолжал наносить ему удары кулаками, а затем приказал водителю автомобиля отвезти их в ИВС.
После официального заключения под стражу 20 сентября 2001 года сын автора содержался в ИВС вместе со взрослыми, некоторые из которых совершили тяжкие преступления. Он содержался там в течение 11 дней, а затем был переведен в следственный изолятор (СИЗО). В течение этого времени ему не разрешали встретиться с его адвокатом и законным представителем. Начальник Оперативно-розыскного отдела и его подчиненные продолжали допрашивать его в ИВС с использованием тех же методов 21 и 24 сентября 2001 года. Они избивали его, принуждали пить крепкие спиртные напитки, угрожали ему устроить так, что он подвергнется сексуальной агрессии, а также обещали посадить в тюрьму его мать.
24 сентября 2001 года под влиянием алкоголя Дмитрий подписал признательные показания, составленные сотрудником полиции г-жой Н.С. в отсутствие адвоката и законного представителя. В ходе допроса 26 сентября 2001 года, который проводился в присутствии автора, ее сын отказался от своего признания и заявил, что он подписал его под давлением. После этого автор была лишена ее процессуального статуса законного представителя под предлогом того, что она препятствует расследованию. Этот процессуальный статус был восстановлен на более позднем этапе судом.
Автор и ее сын неоднократно жаловались в отношении жестокого обращения с ним со стороны сотрудников оперативно-розыскного отдела и несправедливого приговора в прокуратуру Гомельского района, Верховный суд, Генеральному прокурору, заместителю министра внутренних дел и в администрацию президента. Эти жалобы в основном остались без ответа.
Хотя автор не заявляет о нарушении каких-либо конкретных положений Пакта, сообщение, как представляется, затрагивает вопросы по пункту 3 статьи 2; статье 7; пункту 2 b) статьи 10; и пунктам 2, 3 е), 3 g) и 4 статьи 14.
Комитет отмечает утверждения автора о том, что ее сын подвергался избиениям, угрозам и унижениям со стороны сотрудников Оперативно-розыскного отдела в целях принуждения его к признанию, а также указывает на лица, предположительно совершившие эти акты. Комитет также принимает к сведению заверения государства-участника о том, что эти утверждения были изучены судами и признаны необоснованными. В этом отношении Комитет напоминает, что в случае подачи жалобы в отношении обращения, противоречащего положениям статьи 7, государство-участник обязано провести быстрое и беспристрастное расследование по этой жалобе. Комитет считает, что представленная в деле информация не свидетельствует о том, что компетентные органы государства-участника надлежащим образом рассмотрели жалобы предполагаемой жертвы в отношении жестокого обращения с ним в ходе предварительного следствия и в суде.
В случаях принудительных признаний бремя доказывания того, что показания обвиняемых были даны ими по собственной доброй воле, ложится на государство. С учетом этих обстоятельств и отсутствия достаточной информации в ответе государства-участника о принятых соответствующими органами мерах по расследованию утверждений сына автора Комитет заключает, что имеющиеся в его распоряжении факты свидетельствуют о нарушении пункта 3 статьи 2, рассматриваемого в совокупности со статьей 7 и пунктом 3 g) статьи 14 Пакта.
Автор заявила, что, хотя во время его ареста и осуждения ее сыну было 17 лет, он содержался в течение 11 суток в ИВС вместе со взрослыми, некоторые из которых совершили тяжкие преступления, а также допрашивался в отсутствие его адвоката, законного представителя или социального работника.
Государство-участник не прокомментировало эти утверждения, которые затрагивают вопросы по пункту 2 b) статьи 10 и пункту 4 статьи 14 Пакта.
Комитет напоминает, что обвиняемые несовершеннолетние лица должны содержатьсяотдельно от взрослых и пользоваться по крайней мере теми же гарантиями и защитой, которые предоставляются взрослым в соответствии со статьей 14 Пакта. Кроме того, в уголовном судопроизводстве несовершеннолетние нуждаются в специальной защите, в частности, они должны быть прямо информированы о предъявляемых им обвинениях и в соответствующих случаях через родителей или законных опекунов пользоваться необходимой помощью при подготовке и представлении своей защиты. В данном деле сын автора не был отделен от взрослых и не имел возможности воспользоваться специальными гарантиями, предписываемыми в отношении уголовного расследования по делам несовершеннолетних. В указанных обстоятельствах и в отсутствие какой-либо иной относящейся к делу информации Комитет заключает, что права сына автора в соответствии с пунктом 2 b) статьи 10 и пунктом 4 статьи 14 Пакта были нарушены.
Комитет по правам человека, действуя в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, приходит к заключению, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении государством-участником пункта 3 статьи 2, рассматриваемого в совокупности со статьей 7 и пунктом 3 g) статьи 14; пункта 2 b) статьи 10; пунктов 2, 3 e), 3) g) и 4 статьи 14 Пакта.
В соответствии с пунктом 3 a) статьи 2 Пакта государство-участник обязано предоставить сыну автора эффективное средство правовой защиты, включая возбуждение и проведение уголовных процедур для установления лиц, виновных в жестоком обращении с ним, а также принять меры по его освобождению и обеспечению надлежащей компенсации.
Государство-участник также обязано принять меры по недопущению подобных нарушений в будущем.