КГБ СССР (1978-1991)

5 июля 1978 г. Комитет Государственной Безопасности при Совете Министров СССР был переименован в КГБ СССР. Это означало существенное повышение статуса КГБ: он поднимался на уровень союзного министерства, а его председатель – Ю.В.Андропов – стал членом Политбюро ЦК КПСС – впервые после Л.П.Берии глава госбезопасности сумел подняться на высшую ступеньку правящей иерархии.[1] Повышение статуса КГБ шло в русле общего роста  влияния  силовых структур в СССР на фоне дряхлеющей (в буквальном, физическом, смысле этого слова) партийной верхушки и в обстановке быстро ухудшающейся  социально-экономической  ситуации в стране. Росла и конкуренция между силовыми ведомствами – в первую очередь, между КГБ и МВД, которое длительное время возглавлял Н.А.Щелоков[2], входивший в круг ближайших друзей Л.И.Брежнева.

Конкуренция велась настолько жесткая, что порой доходило до фальсификации «дел» на сотрудников друг друга. Пик «войны» КГБ и МВД приходится на 1981-1984 гг., и он был связан с так называемым «делом» работников московской торговли, а затем – и начавшимся «узбекским делом». Поскольку коррупция в обоих ведомствах была весьма распространена, и оба они старались держать «под контролем» теневой бизнес и наиболее доходные его сектора, судебные процессы с выносимыми смертными приговорами нередко были всего лишь формой законного «устранения» свидетелей[3].

Изменение  статуса КГБ происходило и на фоне других важных событий. Так, СССР присоединился к Хельсинкским соглашениям 1975 г., обязавшись соблюдать основные права и свободы человека, – а это означало, что КГБ теперь, хотя и формально, должен был соотносить свои действия с этими нормами. В 1977 г. была принята новая Конституция СССР, которая устанавливала, что СССР является «общенародным государством», и понятие «диктатуры пролетариата», уходило, таким образом, в прошлое. Отныне КГБ, по крайней мере, формально, должен был руководствоваться не «указаниями ЦК», независимо от их содержания, а нормами действующего законодательства. Лица, в отношении которых КГБ допускал незаконные действия, теперь могли ссылаться на закон, на Конституцию, на те же самые Хельсинкские соглашения, – и отмахнуться от этих ссылок теперь было уже нельзя[4].

Если раньше достаточно нередкими были и  пытки, и даже убийства противников режима, то теперь на их место пришло «психологическое давление» – так называемая «профилактическая работа». Напрямую сотрудники КГБ в ней редко участвовали – все делалось чиновниками по месту работы (учебы) данного лица. Теперь уже нельзя было арестовать за интервью иностранному журналисту, за визит в зарубежное посольство. И тот, кто хотел читать Солженицына, или слушать западные «голоса», уже мало чем рисковал. Среди чекистов исчезал былой коммунистический фанатизм, и прежнего рвения в выполнении репрессивных указаний уже не было. Они и сами охотно слушали Высоцкого, Галича и Розенбаума, старались приобретать импортные вещи и при первой возможности съездить за границу[5].

Зато стало небывало много бюрократической рутины – когда изводились горы ненужных бумаг, а сотрудники получали зарплату за бессмысленную – даже с их собственной точки зрения – работу. Так, долгие годы (с 1967 г.) велось «агентурное дело» в отношении писателя В.Войновича: в 1992 г. оказалось, что оно насчитывало 97(!) томов. Исправно составлялись рапорты о содержании выступлений А.Райкина, М.Жванецкого, А.Пугачевой, Ю.Антонова[6].

Главным недостатком КГБ стала «работа по площадям» – с тщательной регистрацией любого проявления недовольства, а это резко понижало эффективность оперативной работы, как таковой: реальные противники режима, настоящие иностранные шпионы и «агенты влияния» (конечно, были и они) – «тонули» в бумажном море, оставаясь нераскрытыми[8]. При этом, регистрируя те или иные факты недовольства населения, КГБ мало что делал для их обобщения и выявления его причин: аналитическое управление КГБ практически бездействовало[9].

Более того,  руководство страны систематически дезнформировалось КГБ, получая от него успокоительные сведения. Так, о беспорядках на межнациональной почве в Литве в 1978 г., Эстонии  в 1982 г., о значительном сочувствии жителей Армении арестованным в 1977 г. террористам, о масштабах движения в защиту грузинского языка в 1978 г., о реальных причинах массовых беспорядков в Казахстане в 1985 г., лидерам страны было мало что известно[10].

КГБ несет ответственность и за оказавшееся катастрофическим решение Политбюро ввести войска в Афганистан: Ю.В.Андропов убеждал Брежнева, что «это ненадолго», и что афганцы ждут советских солдат с радостью. В 1981 г. лишь твердая позиция польского лидера В.Ярузельского, предупредившего Ю.В.Андропова, что в случае советского вторжения он прикажет стрелять по Советской Армии, предотвратила возможный конфликт в Польше. В 1981-1984 гг.[11] КГБ не смог дать Политбюро ясного ответа о подоплеке заявленного Р.Рейганом плана «Звездных войн» – вопреки мнению ученых о том, что американцы блефуют, было решено отвечать новыми, реальными и огромными, военными программами. А, вплотную занимаясь атомной промышленностью (Министерство среднего машиностроения), чекисты не смогли предотвратить чернобыльскую катастрофу, допустив  серийный выпуск явно недоработанного и небезопасного реактора, и допустив «стахановские» темпы строительства Чернобыльской АЭС[12].

Наконец, в обстановке начавшегося острого политического кризиса в стране после 1988 г., КГБ так и не сумел предложить  руководству какую-либо последовательную стратегию его локализации и последующего преодоления. Абстрактные призывы «навести порядок», разумеется, делу не помогали. Когда же в 1991 г. встал вопрос жизни и смерти того строя, который КГБ должен был защищать, чекисты либо «умыли руки», подавая в отставку, либо, что гораздо чаще, переметнулись на сторону победителя – Б.Ельцина[13].

В 1967-1982 гг. председателем КГБ был Ю.В.Андропов. Короткое время, в 1982 г., его заменял В.В.Федорчук, ранее работавший в военной разведке. Затем, до 1988 г., этот пост занимал В.М.Чебриков, которого сменил В.А.Крючков. В 1991 г., в последние месяцы существования КГБ, им руководил В.В.Бакатин.

В 1988 г. в СССР появилось понятие «преступный приказ», и за его отдачу либо выполнение вводилась уголовная ответственность. Это обстоятельство сыграло существенную роль в августе 1991 г., когда спецподразделения КГБ получили приказ на штурм «Белого Дома», который привел бы к гибели людей. Сознавая возможную меру ответственности, офицеры спецназа не стали этого делать. А в 1989 г. новый Закон о КГБ СССР впервые называл это ведомство правоохранительным органом[15]. Теперь сотрудники спецслужб должны были  действовать согласно этому правилу.

В 1990 г., в связи с начавшейся дезинтеграцией СССР, власти ряда союзных республик стали переподчинять республиканские КГБ себе, а в Прибалтийских странах, в Грузии и Молдове, где коммунисты были к тому времени фактически отстранены от власти, началась радикальная реорганизация  КГБ – с набором новых сотрудников и принципиальной сменой задач.  20 июля 1991 г. Президент России Б.Ельцин подписал Указ о департизации спецслужб: в КГБ прекращалась работа парткомов КПСС, сотрудникам КГБ запрещалось членство в любых партиях и организациях, имеющих политические цели. Но в БССР и Украине, а также в республиках Центральной Азии все шло по-прежнему вплоть до прекращения существования КПСС[16].

В завершение, следует сказать  о некоторых структурных изменениях в КГБ, имевших место в описываемый период[17]:
– в 1982 г. было создано (точнее, воссоздано), Управление контрразведки и промышленной безопасности.  В какой-то мере этот шаг отражал беспокойство властей значительным снижением темпов экономического роста и все более заметными симптомами общей разбалансировки экономики страны, чем активно пользовались коррумпированные слои бюрократии. Борьба Горбачева с «нетрудовыми доходами», однако, была почти единственным проявлением работы этого Управления. Предотвратить появление теневого бизнеса и его смыкание с партийно-хозяйственной элитой, не удалось. Управление должно было также заниматься предотвращением техногенных катастроф и тому подобным, что никак не сочеталось с вышеперечисленными функциями;
– повысился – до Главного управления – статус военной контрразведки, что было оправдано в условиях значительного обострения международной обстановки в начале 80-х. Позднее, в 1990-1991 гг. военная контрразведка пыталась, по мере сил, не допустить попадания в руки потенциального противника образцов техники и вооружений с оставляемой территории Восточной Европы.  В ходе войны в Афганистане велось контрразведывательное обеспечение работы советской группировки: известны факты попыток вербовки советских солдат, особенно мусульман, противником. Военные контрразведчики – совместно с соответствующими подразделениями ВМС, сумели не допустить подключения американских спецслужб к линиям правительственной и военной связи, проходящим по Севморпути.  Надо сказать, что военная контрразведка была в КГБ  наиболее профессиональной, и, главное, выполняла действительно нужные стране (при любой власти) задачи[18];
– в 1981 г. был создан отдел безопасности на транспорте. Дело в том, что некачественная сборка техники и низкая мотивация  рабочих и служащих все чаще и чаще вели к авариям на транспорте. Их статистика была засекречена;
–  в 1989 г. было создано Управление защиты конституционного строя,  бывшее преемником Идеологического Управления КГБ прежнего времени («Пятерки»).  Тут важно обратить внимание на смену названия. Формально  КГБ из структуры, стоящей на страже определенной идеологии – коммунизма, – превращался в орган, который должен защищать всех граждан, независимо от их политических убеждений.[19] С другой стороны, кадровой базой нового Управления стали те же самые «борцы» с «идеологическими диверсантами», что и раньше. И привычек своих они не забыли. Разница была только в том, что место Генсека занял Президент, а в число «врагов» включали политических оппонентов данного лидера, безотносительно к «цвету» его убеждений. Во многих странах СНГ оппоненты правящих там режимов скоро на себе это почувствовали;
– в 1990 г. при КГБ был создан Центр общественных связей (ЦОС) – ранее в это ведомство нельзя было проникнуть журналисту, тем более, иностранному, туда нельзя было просто обратиться с каким-либо письмом и потребовать публичного ответа на него. Нельзя было спросить, как КГБ оценивает то или иное событие. И речь шла не только о связях с прессой, но и с партиями, профсоюзами, религиозными организациями, и так далее.  Тогда – в разгар перестройки – в КГБ даже проводили «Дни открытых дверей»; в 1993 г. все это закончилось. Создание ЦОС было верным решением: подобные структуры есть во всех разведках мира.

На 1991 г. КГБ СССР имел в своем штате 480000 чел., в том числе[20]:
– 220,000 – Пограничные войска КГБ;
– 50,000 – войска правительственной связи;
– 3 дивизии ВДВ и отдельная мотострелковая бригада (с января 1991 г.) – в связи с обозначившейся угрозой распада СССР по наихудшему, кровавому, сценарию;
– подразделение спецназа КГБ «Альфа»;
– подразделение спецназа КГБ «Вымпел» (с 1981 г.);
– 180 тысяч сотрудников КГБ (без учета пограничников и спецназа), были офицерами, около 90000 из них  работали в республиканских КГБ.

Видно, что  Центральный аппарат КГБ был непомерно раздутым, тогда как ситуации в республиках уделялось удивительно мало значения. В многонациональной стране, какой был СССР, должно быть наоборот –разветвленный аппарат на местах, и компактным, технически вооруженным центром, дополненным аналитическим ведомством, которое следовало бы выделить и сделать отдельной структурой.

Таким образом, подытоживая, отметим, что КГБ был частью тоталитарной коммунистической государственности, и поэтому не мог превратиться в  тот правоохранительный орган, которым обладает любая страна мира. Изменить ситуацию мог только радикальный слом тоталитарной системы, – и то, как показала практика, далеко не во всем, и не окончательно. Все сказанное не отменяет того факта, что в КГБ служило немало честных и порядочных офицеров, которые, как могли, старались приносить своей стране пользу. К сожалению, как правило, их усилия оказывались напрасны: находясь в рамках тоталитарного госаппарата, человек вынужден играть по его «правилам», а тот, кто этого не желает, отторгается, а то и погибает физически.