«Неопытность дешевого палача вынудила осужденного помогать ему прилаживать петлю»
Писатель Владимир Короленко (1853-1921) был тем человеком, который принципиально и последовательно выступал против смертной казни в Российской империи. Ему даже удавалось приостановить исполнение смертных приговоров, а за время приостановки, находились свидетельства невиновности людей. Сейчас бы мы могли сказать, что Короленко был «писателем-правозащитником», но тогда это называлось иначе – «народный заступник».
Самый блестящий очерк Владимира Короленко на тему смертной казни в дореволюционной России – «Бытовое явление. Заметки публициста о смертной казни». Впервые был напечатан в альманахе “Русское богатство” в 1910 году.
Текст основан на письмах из камер смертников, рассказах политзаключенных, которые становились свидетелями исполнения смертной казни. А начинается очерк с рассказа о том, как Первая Дума отменила смертную казнь, но это не повлияло на ситуацию с исполнением смертных приговоров.
“Кто теперь вспоминает на Руси, что в заседании 19 июня 1906 года в первую Государственную думу внесён законопроект, состоявший из двух статей:
Статья первая: Смертная казнь отменяется. Статья вторая: Во всех случаях, в которых действующими законами установлена смертная казнь, она заменяется непосредственно следующим по тяжести наказанием…
И что этот законопроект Государственной думой принят… И что он облечен в форму закона… Новый закон унесен потоком событий, смывших первую Думу, а факт остался.
Виселица опять принялась за работу, и еще никогда, быть может со времени Грозного, Россия не видала такого количества смертных казней. Среди обычных рубрик смертности (от голода, тифа, дифтерита, скарлатины, холеры, чумы) нужно отвести место новой графе: “от виселицы”. Почти ежедневно, в предутренние часы, когда над огромною страной царит крепкий сон, где-нибудь по тюремным коридорам зловеще стучат шаги, кого-нибудь подымают от кошмарного забытья и ведут, здорового и полного сил, к готовой могиле.
В наши времена казнь вульгаризировалась. С нее сорваны все торжественные покровы. Да и могли ли они уцелеть, когда суды выносят сразу по тридцать смертных приговоров, когда казнь назначается “за нападение, сопровождавшееся только похищением четырех рублей, пары башмаков и колец”.
Казнь становится вместо “смертного парада” простым и будничным делом. Людей начинают вешать походя, кое-как, без ритуала, даже просто без достаточных приготовлений.
13-14 декабря 1908 года в городе Уральске, по приговору военно-полевого суда, совершена казнь над Лапиным, обвиненном в убийстве генерала Хорошкина. Палач, нанятый для этого случая за пятьдесят рублей, был в маске. Заплатили ему довольно дёшево, вероятно потому, что это был еще новичок в своем деле. Приготовленная веревка оказалась негодной; послали за другой, принесли опять черес чур толстую. Пришлось разыскивать третью (где? может быть, бегали по смотрительским чердакам?). Все это происходило в присутствии осуждённого. Неопытность дешевого палача вынудила осужденного помогать ему прилаживать петлю и оттолкнуть скамейку… Во все время этой затянувшейся процедуры осужденный утверждал, что в убийстве Хорошкина он не виновен.
Двадцать шестого ноября 1908 года в газете “Новая Русь” была напечатана телеграмма: “Сегодня на рассвете во дворе четвёртой части по приговору военного суда повешены: Аристофиди, Котель, Воскобойников, Лавронов и Киценко. Во время казни веревка оборвалась. Котель упал на землю, испустив страшный крик. Палач, желая прекратить этот крик, наступил ему на горло ногой. Издевательства палача над Котелем и другими осужденными прекращены товарищем прокурора”.
Эта картина, данная в самых широких и общих чертах, составляет фон, на котором другие доступные нам источники выводят “бытовые” узоры. Мне лично была доставлена следующая копия с письма заключённого к сестре или невесте, в котором описываются впечатления тюремного населения (то есть сотен людей!!) во время казней. “Дорогая NN… Не знаю, дойдет ли до тебя это письмо. Не знаю потому, что посылаю его не обычным путем, да еще и без марки… Опишу тебе подробно казнь четырёх наших товарищей в ночь с 5 на 6 ноября. Вечером, 5-го, к нам в камеру заходил начальник тюрьмы и уверял нас в том, что приговоренные к смертной казни наши товарищи помилованы. Мы начальнику почти поверили, тем более потому, что перед этим приговоренные подавали прошение на имя главнокомандующего московским военным округом, и очень могло быть, что главнокомандующий заменил им смертную казнь бессрочной каторгой. На деле оказалось, что это со стороны начальника было хитрой уловкой. Он знал, конечно, что в эту ночь должна была произойти казнь, и старался нас успокоить. Осужденные тоже ничего не знали до того момента, когда их начали вешать, так что не могли даже проститься со своими родными. Но некоторые из нас не поверили начальнику и решили ночь не спать. Я заснул часов в двенадцать ночи, и ничего не было заметно. Часа в три просыпаюсь и слышу крики: “Повели!” Бужу всех товарищей и подбегаю к “волчку”. Вижу. что в коридоре стоят солдаты (обыкновенно их не бывает). Потом послышался лязг кандалов и шарканье многих ног по асфальтовому полу коридора. Через несколько времени мимо “волчка” промелькнули фигуры солдат. Среди них шли четверо осужденных. Осужденные шли в одних рубахах, без верхнего теплого платья. Их взяли прямо с постелей, не дав одеться в теплое платье. Лязг кандалов, шарканье ног по полу, сдержанный шепот надзирателей – все это покрывали громкие рыдания. Плакал один из приговоренных, Сурков, молодой парень, лет двадцати. Осужденных вывели на двор и расковали там, а потом повели к месту, где они должны быть повешены. На дворе была морозная ночь. Дул холодный ветер. Вокруг всех стен с внутренней стороны были расставлены солдаты, а с наружной казаки. Место для вешания выбрали такое, что оно не видно было из окон камер. Виселицы не было никакой, роль ее исполняла простая пожарная лестница, приставленная к стене тюрьмы. Осужденных привели, поставили, прочли им приговор и предложили им причаститься и исповедаться. Двое отказались, а двое причащались. Сурков продолжал рыдать; другие трое его успокаивали, как могли. Один из осужденных, Ножин, несмотря на свой возраст (семнадцать лет), держался замечательно спокойно. Ну-с, потом начали вешать. Вешали по одному, а другие осужденные должны были ждать, пока тот совсем окоченеет. Говорят, что палачами были двое надзирателей из нашей тюрьмы. Для того, чтобы их не узнали, им надели маски. Впрочем, наверное еще неизвестно, кто был палачами…”
Встает старая легенда, оживает мрачное суеверие седой старины, когда “для прочности” фундаменты зданий закладывались на трупах… Не достаточно ли, не слишком ли много трупов положено уже в основание России?”
В 1910 году статья опубликована отдельным изданием в Петербурге, тиражом 3000 экземпляров и разошлось в течении нескольких дней.
Владимир Короленко считал смертную казнь злом для морального состояния общества. Он убеждал в необходимости отмены смертных казней, ставших в России «бытовым явлением».
Выступал Владимир Короленко против смертной казни и при советской власти – в письмах к наркому Луначарскому.