Ежов Н. И.

Николай Иванович Ежов (1895-1940).

Родился в семье рабочего. О его ранних годах известно немного.
Работал на заводах в Москве, Витебске, Смоленске, был высококвалифицированным  слесарем. В 1915 г. пытался добровольцем пойти на фронт, но не был взят из-за  физического недостатка: маленький рост (154 см.), работал на военном заводе, отличаясь от коллег безотказностью (выходил даже в ночные смены) и трезвым образом жизни.
В 1917 г. вступил в партию большевиков, однако еще и в 1918 г. раздумывал, не уйти ли к белым. [1] Длительное время занимал  малозначительные должности.
В 1922-1927 гг. – на партийной работе в Марийской АССР, затем – в Казахстане, где, по свидетельствам современников, действительно пытался наводить порядок и бороться с коррупцией и клановостью, за что подвергался буквально травле со стороны местных партийных мафий: несколько раз ложился в больницу с сердечным приступом.
Затем  – на работе в аппарате ЦК партии, где в 1930-1934 гг. заведовал отделом кадров, и на этом посту  заслужил доверие Сталина: был скромен, исполнителен, не лез в политику. Единственным его недостатком, как отмечали  знавшие его люди, было «неумение останавливаться». [2]
В октябре 1936 г. Ежов был назначен наркомом НКВД с задачей «оздоровления» этого ведомства, слишком глубоко увязшего в коррупции. Будучи человеком слабовольным, Ежов  сразу попал под влияние своих заместителей  – М.П. Фриновского и Л.М. Заковского, которые фактически диктовали ему большинство кадровых решений.[3]
По указаниям Сталина, Ежов вначале произвел «чистку» самого НКВД, затем последовал длинный ряд репрессивных кампаний, которые в итоге начали выходить из-под контроля  Сталина. НКВД превратился при Ежове в неуправляемую террористическую структуру, по своему произволу уничтожавшую кого угодно. Вначале расправы проводились по социальному (кулаки и прочие), затем – по организационному (троцкисты, правые, левые, и прочие), затем – национальному (поляки, немцы, и так далее) принципам.[4]
Ежов санкционировал применение пыток, оформив это специальным приказом. Расправы  осуществлялись в основном внесудебными органами: Особым совещанием, «тройками», без участия суда, прокуратуры или защиты.[5] И партийные, и хозяйственные руководители стали практически заложниками в руках чекистов. А после разгрома руководства армии  летом 1937г. в аналогичном положении оказалась и армия.  Аресты шли круглосуточно, Ежов подписывал расстрельные списки, инициировав своеобразное «соревнование» между чекистами в этой области. Никакого следствия, как правило, не велось: все признания добывались пытками.
Есть сведения о том, что Ежов лично участвовал в допросах и избивал арестованных, у него появилась специальная «команда» костоломов, проводивших в его присутствии «допросы». На самой Лубянке были оборудованы пыточные камеры  – с соответствующим «инструментом», и Ежову понравилось туда ходить.  Там же часто приводились в исполнение и  приговоры; в ряде случаев пули, извлеченные из тел казненных, Ежов забирал себе.[6]
Осенью 1938 г. Ежов  говорил приближенным, что «органы» должны стать полновластными хозяевами страны. [7] Существует версия подготовки им государственного переворота, намеченного на ноябрь 1938 г.
Весной 1939 г. Ежов был арестован, и в феврале 1940 г. – казнен.  Суд был закрытым, его материалы остаются секретными до сих пор. Известно лишь, что обвинения в шпионаже он отверг, а по вопросу о терроре потребовал очной ставки со Сталиным.
Не реабилитирован.