Белорусские концлагеря
До лишения свободы я был пассивным обывателем. Но больше я не могу молчать.
В исправительной колонии №22 Ивацевичского района Брестской области 21 января этого года объявил голодовку заключённый Тясто Вячеслав Михайлович.
Причинами, толкнувшими его на крайний шаг, стали издёвки и глумления над его религиозными чувствами и человеческим достоинством, которые совершали и совершают над ним представители администрации исправительного учреждения, а также контролёры караульной службы, несущие дежурство по обеспечению порядка в колонии (аналог патрульно-постовой службы МВД в местах лишения свободы).
В этот же день сотрудник администрации сфабриковал на него рапорт, чтобы был формальный повод поместить Вячеслава в ШИЗО (штрафной изолятор) учреждения в отместку за объявленную голодовку.
Со слов очевидцев, всё обстояло так. При обходе спальных помещений 2-го отряда, где проживает Вячеслав, сотрудниками администрации ИК-22, с его прикроватной тумбочки были намеренно сброшены несколько религиозных книг индуистской направленности. А затем по ним ещё прошлись ботинками. На просьбы осужденного прекратить произвол, ему объяснили, что индуизм не входит в число официальных религий страны, и ему должно быть достаточно прослушивания лекций православного диакона Андрея Кураева о русской духовности, которые иногда прокручиваются по лагерному радио, а индуистская литература, дескать, создана для индусов, а на белорусов её чтение может оказать негативное, тлетворное воздействие.
«Не наша это религия, не родная, нам здесь в колонии её изучение и исповедование ни к чему! Достаточно того, что к вам в колонию по пятницам на часок приходит православный батюшка, ходи к нему – молись и исповедуйся» – так резюмировали сотрудники свои действия.
По моим наблюдениям, в ИУ «ИК №22» также присутствует предубеждение и негативное отношение администрации колонии к иным, не православным религиям: исламу и протестантизму.
Причём, это не первый случай в колонии унизительного обращения с религиозной литературой и с атрибутикой религиозного культа не православного содержания. Я отбывал наказание в ИК-22 и сталкивался с этим. Был момент, когда сотрудники администрации у меня забрали чётки. Это атрибут для чтения мусульманских молитв – зикра. Я являюсь по вероисповеданию мусульманином. Мне стоило огромных эмоциональных усилий вернуть их назад, при этом изрядно попортив себе нервы, доказывая администрации колонии, что чётки не являются ширпотребом – изделием на продажу.
Вячеслав Тясто – приверженец индуизма, причём искренний. У него в колонии множество религиозной и просветительской литературы. Он постоянно читает, углубляет свои знания, пытается развиваться духовно. Тут бы радоваться сотрудникам колонии – осужденный идёт на «поправку», исправляется, занят хорошим делом – что ещё может хотеть от заключённого надзиратель априори? Это, прежде всего, уважительное отношение к себе, адекватную, не агрессивную реакцию на законные требования сотрудника администрации, вежливость в обращении с ним, а также отсутствие конфликтов с другими заключёнными.
Всё это демонстрирует Вячеслав. Сколько я знал этого человека, находясь с ним рядом в местах лишения свободы, столько удивлялся его природной культуре, тактичности, спокойствию и выдержке. Вячеслав никогда не имел конфликтных ситуаций с окружающими его товарищами по заключению, а также воздерживался от полемики с представителями администрации ИУ «ИК №22», когда ими даже явно ущемлялись его права, старался не давать им повода к себе придираться, не раздражать их. А здесь такое не спровоцированное и не прикрытое глумление над Верой человека!
Вячеславу и мне не раз отказывали в просьбах в выделении места для отправления нами наших религиозных обрядов. В лагере чтение и изучение религиозных, нравственных, да и вообще научно-философских книг, особенно зарубежных авторов, даже с мировым именем – не приветствуется.
В тот же день 21 января, оказавшись в ШИЗО, Вячеслав Тясто объявил голодовку с требованием прекращения издевательств.
К великому сожалению, у местных «исправителей» иной взгляд на исправление граждан. Они работают по принципу: «У зэка должно быть брюхо набито капустой, а голова – опилками». Они очень злятся, если у них «в гостях» кто-то из заключённых не хочет быть «как все», не хочет жить ценностями искусственно созданного администрацией коллектива, а в дальнейшем деградировать, то бишь на их языке – «исправляться».
Если сиделец ещё и преуспевает в приобретении знаний, в самообразовании – это значит, что они плохо справляются со своим бесхитростным ремеслом: лишить человека всех положительных навыков, что он имел на свободе, нивелировать его индивидуальность, заставить его жить искусственно навязанными ценностями, такими как доносительство, лицемерие, раболепие, неуважение к самому себе и окружающим. А самое главное – навязать ему страх перед власть имущими. Страх хоть как-то проявить свою индивидуальность, высказать своё мнение.
Как ни парадоксально, главная задача воспитательной работы в колониях Республики Беларусь – произвести «зачистку» совести и сознания заключённого, предварительно оболванив его, чтобы после своего освобождения он ещё не раз посетил бы эти «не столь отдалённые» места.
Для сотрудников колоний – это дополнительная работа, дополнительное финансирование, дополнительные премии и надбавки к зарплате. Принцип их работы: «Тюрьма – ради тюрьмы», а это, прежде всего, поддержание необходимой численности спецконтингента, чем больше сидит народу – тем выше их доходы.
Поэтому слепить из человека окончательный вариант отброса общества с дебиловато-примитивными рефлексами и гнилым имбецильным менталитетом – их основная задача! Они своим беззаконием и издевательски-наплевательским отношением к осужденному инициируют круговорот катаклизмов человека, попавшего в места лишения свободы: тюрьма — колония — освобождение — тюрьма — колония и так далее. У многих сидельцев после лагерей не хватает душевных сил влиться в нормальное русло жизни на свободе.
Если человек до осуждения был жестоким и аморальным, то его зона во что бы то ни стало должна сделать ещё более беспринципным и ожесточённым, усугубить его разложение личности с целью того, что таким человеком легче управлять в последующем, легче манипулировать.
К сожалению, во многих случаях после лагеря бывшим узникам, кроме чарки, уже ничего не нужно, даже шкварки. Люди ломаются и пьют, чтобы утихомирить душевную боль, чтобы забыть унижения, несправедливость, которыми они насытились при отбывания порой незаслуженного наказания. Как правило, их гражданская активность и польза для общества равна нулю. Их сознание окончательно искалечил лагерь. Не само лишение свободы как таковое, а противоречащий природе человека – абсурдный, лишённый всяческой логики, полный бессмысленных ритуалов режим содержания и имитируемая воспитательная работа среди осужденных.
Вячеслав пытается сохранить в себе личность, поддерживать и не терять лучшие душевные качества, которые он имел на свободе, в том числе и с помощью исповедуемой им религии. Он пытается не остановиться в развитии, идти в ногу со временем. Он хочет быть полезным для окружающего социума после освобождения. Но суровая действительность лагерных будней доводит его до крайности в выборе форм протеста. Ведь любое словесное отстаивание своих прав перед сотрудниками ИК-22 может быть чревато помещением заключённого по любой надуманной, пустяковой причине в ШИЗО.
«Исправители» не терпят никакой полемики с более образованными людьми и с теми, кто их просто умнее. Сказывается комплекс неполноценности, вырабатываемый у сотрудников пенитенциарных учреждений за время исполнения ими своих служебных обязанностей по «перевоспитанию» заключённых.
Они не являются для осужденных моральными авторитетами и чувствуют это. Многие не имеют семей, в разводе, а им приходится читать перед осужденными лекции «О вечных ценностях семьи». Осужденные, многие из которых имеют семьи и детей, иронически относятся к таким лекциям и лекторам в погонах.
«Лекторы» порою сами вызывают отвращение и неприязнь своим хамством и вульгарностью. О настроении работника исправительной колонии можно судить по наличию либо отсутствию у него утреннего перегара от употребления спиртного. Не «опохмелённый» сотрудник – злой сотрудник. Это усвоили многие «сторожилы» тюрем и лагерей.
К сотруднику с перегаром лучше не подходить для решения каких-либо вопросов – может не понять и составить на тебя рапорт за какую-то мелочь, за недостаточно учтивую интонацию при разговоре с ним, пронизывая тебя своим стеклянным и исступлённым взглядом, а там и до штрафного изолятора не далеко. И такие «критические» дни у сотрудников ИК-22 бывают довольно часто.
Общество должно обратить внимание, что происходит в белорусских исправительных учреждениях. Там образовалось некое подобие государства в государстве со своими обычаями и традициями. Управляется оно волей двух-трёх человек: это – начальник колонии (обычно заключённые, да и сами сотрудники колонии его величают Хозяин), заместитель начальника по режимно-оперативной работе (ЗампоРОР), заместитель по исправительному процессу (замполит).
Всё зависит от их характера и личных качеств. Они между собой распределяют роли доброго и злого дяди. Один требует для осужденного максимального наказания десяти суток ШИЗО на комиссии по дисциплинарным взысканиям, а другой – делает вид, что заступается за провинившегося, просит для него пять суток, а Хозяин выносит то либо иное решение, но опять-таки в большинстве случаев несправедливое, не беря в расчёт объяснения заключённого. Это делается с тем, чтобы заключённый не стал обжаловаться правовой произвол в вышестоящие инстанции, наивно видя в ЗампоРОРе или же в Замполите, в зависимости от их роли – своего доброжелателя.
И «доброжелатель» будет настойчиво рекомендовать заключённому никому ничего не писать и жалобы не подавать, мол, в дальнейшем у него будет «всё хорошо». Ведь принцип работы белоруской пенитенциарной системы таков: рапорта сотрудников колонии, на комиссии по дисциплинарным нарушениям не разбирать, а заключённого во чтобы то ни стало – карать. Система-то карательная, чтобы другим неповадно было. А особенно система боится огласки своих действий, появления каких-либо материалов в независимой прессе, в Интернете.
Власть этой «троицы» над заключёнными фактически не ограничена. Они бесконтрольны в своей работе и им никто не мешает творить произвол. Ведь они порождены самим государством. Им легче списать человека, чем служебную собаку!
Государство, имея множество социально-экономических проблем, оставило без особого контроля те негативные процессы, которые происходят и усугубляются в пенитенциарной системе из года в год.
В результате такой действительности, общество получает рецидив преступлений! Ведь чего можно ожидать от обозлённого человека, вернувшегося не из «пионерского» лагеря? Особенно, когда он потерял все навыки свободного человека и подвергся психологическим истязаниям над собою и уничижения в нём всех атрибутов, присущих человеческому роду!
Можно ожидать только совершения им новых преступлений! Если в первый раз человек попал в лагерь из-за судебной ошибки, то в следующий раз он может попасть в тюрьму и колонию совершив порой бессмысленное преступление в порыве гнева, в порыве накопившегося негатива за время отбытия наказания, либо намеренно, из мести обществу за те моральные экзекуции, которые ему устраивали сотрудники «исправительной» системы, обильно финансируемые государством.
К сожалению, сейчас у осужденного только один реальный способ отстаивания своих прав по закону – это голодовка! Только с помощью неё можно привлечь внимание той же прокуратуры и самого Департамента исполнения наказаний – вышестоящих организаций, осуществляющих надзор за законностью исполнения наказания, на свою проблему, на нарушение своих прав. Последний шаг отчаяния заключённого, порой со смертельным исходом – вскрыть себе вены на руках, либо живот. Это в том случае, если и надзорными органами проигнорированы его законные требования к администрации учреждения.
Вячеслав Тясто был вынужден прибегнуть к голодовке. Он является осужденным, но все же гражданином нашей страны! Он имеет право на свободное вероисповедание той религии, которой придерживается! 4 февраля, находясь в ШИЗО, Вячеслав потерял сознание. Как сейчас у него обстоят дела – неизвестно. Ответ на этот вопрос знают только сотрудники ИУ «ИК №22».
Белорусская тюрьма – это отражение состояния свободы, соблюдения и уважения прав человека в нашем государстве, только в миниатюре! Все недостатки общества, лицемерно сглаженные на свободе, приобретают «за решёткой» экзальтированное, эмоционально-травмирующее состояние.
Молчание общества, его безразличие к попранию прав одного человека, пусть даже судимого, порождает нарушение прав большинства остальных людей – несудимых!
Люди, задумайтесь! По ком звонит колокол?! Он звонит по каждому из вас в отдельности! По каждому из вас, пока вы не объединились, чтобы заявить, что вы народ а не народец.
Голодовка никому неизвестного белорусского заключённого – это и ваше дело!
Не игнорируйте свои социальные и политические права, никому их не дарите, отстаивайте их. Не дай Бог, чтобы понимание ценности права человека быть в том числе и духовно свободным, пришла кому-то в белорусской реальности – «исправительной колонии», где реальность обретает особенную, сакральную ценность.
До лишения свободы я был пассивным обывателем. Но я не могу больше молчать.
Я решил для себя: я не хочу молчать и забыть как страшный сон то, что происходит по ту сторону колючей проволоки – в белорусских концентрационных лагерях.
Либо вы победите страх перед системой, либо страх порождённый системой победит вас! И вам останется довольствоваться миской похлёбки у ног самодовольного Хозяина концентрационного лагеря, при этом вожделенно, преданно, с благодарностью глядя ему в глаза, выражая признательность за «вкусный» обед.
Хотите ли вы этого наяву? Определитесь!
Андрей Чалапа, узник двух белорусских «исправительных» лагерей № 15 , № 22, специально для charter97.org – http://charter97.org/ru/news/2014/3/27/92210/