Пытки и особенности их официального расследования в Чеченской Республике. Позиция Европейского суда по правам человека.

Пытки и особенности их официального расследования в Чеченской Республике. Позиция Европейского суда по правам человека.

«Пытки и особенности их официального расследования в Чеченской Республике. Позиция Европейского суда по правам человека». Доклад. Нижний Новгород. Комитет против пыток.  2008 год.

Авторы:

Хабибрахманов О.И.  – руководитель отдела координации деятельности территориальных подразделений МРОО «Комитет против пыток».

Басханов С.А. – руководитель представительства МРОО «Комитет против пыток» в Чеченской Республике

Рыжов А.И. – консультант отдела международно-правовой защиты МРОО «Комитет против пыток».

 Подготовка и публикация учебного пособия стала возможной благодаря финансированию, предоставленному фондом NED (Соединенные Штаты Америки)

Введение.

Чеченская Республика, начиная с постсоветских времен, была и остается очень проблемным регионом России во многих отношениях.  Следствием, так называемых, чеченских кампаний стали массовая гибель военнослужащих и мирного населения, полное разрушение экономики и бытовых условий жизни населения Чечни. Конфликт не мог не сказаться и на других регионах Северного Кавказа. На фоне этого вооруженного конфликта совершались и продолжают иметь место массовые нарушения прав человека. Причем в таком объеме, что установить все факты уже не смогут ни правоохранительные органы, ни правозащитные организации.  Тем не менее, работа по этому направлению ведется.

Очень сложная обстановка с правами человека в этом регионе привлекла внимание общественных организаций со всего мира. В Чечне в настоящее время активно работают такие правозащитные организации, как Общество «Мемориал», «Правовая Инициатива», «Северо-Кавказский миротворческий Центр». Появились и местные правозащитные организации, такие как «Союз женщин Чечни», «Правозащитный Центр Чеченской Республики». В Чечне также существует и должность Уполномоченного по правам человека. В настоящий момент ее занимает Нухажиев Нурди Садиевич.

С 2003 года в городе Грозном существует и активно работает и представительство МРОО «Комитет против пыток». Работники Чеченского представительства, как и другие сотрудники Комитета, специализируются на проведении общественных расследований по жалобам граждан на нарушение прав, предусмотренных ст. 2 и 3 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. То есть Право на жизнь и Запрет применения пыток.

С момента начала работы Комитета в Чеченской Республике, в представительство за помощью обратились более 200 жителей Чечни. К сожалению, ввиду сложности и ресурсоемкости процесса общественного расследования, Комитет против пыток не может оказывать помощь всем гражданам, пострадавшим от применения пыток и родственникам убитых и похищенных граждан.

В настоящее время в чеченском представительстве работают 6 человек, из которых 5 имеют высшее юридическое образование и являются активно практикующими юристами. В производстве каждого юриста находится более 10 дел, по которым активно ведется работа. В штате представительства есть пресс-секретарь, который осуществляет взаимодействие со СМИ, при помощи которых своевременно информирует жителей республики о ситуации с правами человека и о результатах работы Комитета.

Общая ситуация с нарушениями прав человека в Чечне характеризуется большим количеством поступающих жалоб от жителей республики. Очень большой процент жалоб содержит информацию об исчезновениях родственников и применении пыток к задержанным. В большинстве жалоб обратившиеся указывают на преступления, совершенные представителями федеральных сил. Это военнослужащие и представители подразделений МВД России. В подавляющем большинстве жалоб заявители указывают на преступления, совершенные до 2006 года. То есть о совершенных в те времена, когда оперативная обстановка в республике находилась под контролем федеральных сил. Такие жалобы продолжают поступать и до сих пор. Очень многие граждане на момент совершения преступления и в последующие годы попросту боялись жаловаться, обоснованно опасаясь давления со стороны представителей государства.

Однако говорить, что в 2006 году ситуация в Чечне полностью нормализовалась, нельзя. Действительно, значительно снизился рост заявлений в отношении представителей федеральных сил. На смену им пришли уже и местные правоохранители. Жители Чечни стали реже жаловаться на исчезновения и убийства, но пытки имеют место быть и сейчас. И говорить о каком-либо снижении их интенсивности на настоящий момент не приходится.

Безусловно, является позитивным тот факт, что проблема пыток и похищений в Чечне признается не только правозащитниками. Наличие такого явления признается и Президентом ЧР, и Уполномоченным по правам человека в ЧР, отчасти признает их наличие и прокурор Чеченской Республики. Проблемой пыток озабочена и законодательная власть. В Парламенте Чеченской Республики существуют специально созданные комиссии. Такие как Комиссия Народного Собрания Парламента ЧР по рассмотрению трагических событий в ЧР 1991-2000гг. и Комиссия Народного Собрания Парламента ЧР по розыску без вести пропавших. На заседаниях Парламента ЧР неоднократно выступал и руководитель чеченского представительства Межрегионального Комитета против пыток Супьян Басханов.

В 2007 году члены парламентских комиссий неоднократно посещали изоляторы временного содержания и следственные изоляторы. В ходе посещения проводились беседы с содержавшимися там гражданами. Несколько задержанных пожаловались на жестокое обращение и незаконные методы ведения следствия. От них были получены письменные заявления, которые в дальнейшем были зарегистрированы в представительстве Комитета против пыток, и по ним была проведена проверка.

Существует в Чеченской Республике и Общественная палата, в состав которой входят следующие комиссии: Комиссия по вопросам СМИ, информационной политики и мониторинга общественного мнения, Комиссия по вопросам сотрудничества с общественными и международными организациями, а также Комиссия по вопросам соблюдения законности и правопорядка, председателем которой является руководитель чеченского представительства Комитета против пыток Супьян Басханов. Эта комиссия собирается несколько раз в год. На заседание комиссии приглашаются представители прокуратуры и силовых ведомств. На одном из заседаний был выработан ряд мер, направленных на предотвращение применения пыток в Чеченской Республике.

Большое внимание проблеме пыток и других нарушений прав человека уделяют и средства массовой информации Чеченской Республики, других регионов Северного Кавказа, а также и федеральные СМИ.

На республиканском уровне широко освещают данную тематику следующие СМИ:

Интернет издания:

«Грозный-информ», Кавказский узел;

Печатная пресса:

«Вести Республики», «Даймохк», «Молодежная смена»

Особенности применения пыток.

Анализ дел общественного расследования, которые находятся в производстве юристов чеченского представительства МРОО «Комитет против пыток» показывает, что никаких «чеченских особенностей» в этой незаконной практике нет. Ни методы, ни поводы для применения пыток в Чечне ничем особенным не отличаются от пыток, применяемых в любом среднестатистическом отделе милиции любого другого российского региона. В Чечне, как и везде в России, пытки применяются к определенным группам людей. Это, как правило, граждане, которые подозреваются в совершении преступлений, в причастности к незаконным вооруженным формированиям, а также те граждане, которые просто лично знакомы с членами НВФ. Разве что признаваться их заставляют не в кражах и грабежах, а в совершении террористических актов, в хранении боеприпасов, в участии в незаконных вооруженных формированиях. Это, пожалуй, единственное отличие. Методы же, применяемые чеченскими правоохранителями, тоже не отличаются оригинальностью и новизной. Те же банальные избиения в кабинетах и подвалах отделов милиции. Изредка в ход пускаются угрозы в отношении родственников задержанных. Иногда поступают жалобы граждан о применении к ним электрического тока. В Комитет поступают и такие жалобы, где пострадавшие от применения пыток описывают, что в отношении них высказывались угрозы применения сексуального насилия, с обещаниями записать эти сцены на видео и распространить их посредством мобильных телефонов.

Отдельно хотелось бы подчеркнуть, что это касается только тех заявлений, в которых описываются события 2006-2007 годов. Ситуацию, которая сложилась в эти годы уже можно называть более менее спокойной. Конечно, обстановка в республике еще далека от нормальной, но, тем не менее, на наш взгляд, стабилизировалась.

До 2006 года ситуация с пытками и убийствами в Чечне была более сложной. Заявления, поступающие от граждан, содержали информацию не только об избиениях в районных отделах, но и о похищениях, убийствах, пытках, повлекших за собой смерть или пожизненные увечия. (Из объяснения пострадавшего Садыкова А.: «… Руководил экзекуцией Н.. У него в руках был  нож с большим лезвием. Он подошел ко мне,  отрезал мне левое ухо  и бросил его  перед моими глазами. Руки у меня были в наручниках, поэтому я не мог оказать никакого сопротивления. Н. стал  курить  и добавил, что после отдыха  он отрежет мне голову…»)

В Комитет также эпизодически поступает информация о том, что основными «беспредельщиками» в плане применения насилия являются представители двух подразделений МВД. Это полк милиции специального назначения (ПМСН), подконтрольный непосредственно президенту Чечни Рамзану Кадырову, и оперативно-розыскное бюро № 2 (ОРБ-2), входящее в состав Главного управления МВД России по Южному Федеральному Округу.

Однако заявления на сотрудников ПМСН поступают крайне редко. Только в конце 2007 года в чеченское представительство МРОО «Комитет против пыток» обратился один гражданин с жалобой на избиение и причинение огнестрельного ранения сотрудниками ПМСН. В настоящий момент проводится проверка данного заявления.  Такой минимум обращений, конечно же, может быть обоснован и страхом со стороны пострадавших и их родственников. Уж больно влиятельной силовой структурой является этот полк милиции.

Что же касается сотрудников ОРБ-2, то заявления на них в Комитете против пыток имеются в достаточно большом количестве, и по ним проводится общественное расследование. По некоторым из них факты применения пыток можно считать доказанными. (Из объяснения пострадавшего Очерхаджиева А. «…Оперативные сотрудники подняли меня на четвертый этаж здания ОРБ-2, завели в один из кабинетов и начали избивать, повалив меня на пол. Требовали сознаться в совершении преступлений, связанных с НВФ. При этом наносились удары по различным частям тела ногами, руками, пластиковой бутылкой, наполненной водой, там же надевали на голову противогаз и с помощью полевого телефона пытали током. Пытки сопровождались угрозами физической расправы с членами моей семьи…»; из объяснения пострадавшего Ганаева А.Т. «…Первые десять дней поднимали на третий и четвертые этажи в помещении ОРБ-2, подвергали пыткам, оказывали психологическое воздействие… Пытали шесть работников милиции разом…избивали ногами, руками, резиновой дубинкой, оглушали ударами ладоней по ушам, затем спускали на первый этаж, где в специально оборудованной комнате стоял стул, к которому его привязывали и пытали током…»).

            В ходе работы Комитетом против пыток были выявлены и такие факты, как оказание давления на родственников членов незаконных вооруженных формирований, которые в настоящее время скрываются в горах. Правоохранительные органы таким образом пытаются заставить боевиков сдаться.

            Особенности официального расследования пыток.

Как уже описывалось выше, никаких значимых национальных особенностей при применении незаконного насилия Комитетом против пыток в Чечне выявлено не было. Но касается это именно нарушения права, закрепленного в ст. 3 ЕКПЧ. А вот что касается выполнения государством позитивных обязательств по этой статье, то тут особенности на лицо.

Особенность чеченской правоприменительной практики, касающейся расследования жалоб на применение пыток, заключается в том, что на национальном уровне добиться эффективного проведения официального расследования практически не представляется возможным. Не смотря на то, что за последние 10 лет тысячи граждан пострадали от незаконного насилия, не смотря на то, что были поданы сотни жалоб в Европейский Суд по правам человека, и многие уже им рассмотрены, прокурор Чеченской Республики господин Кузнецов только в 2006 году признал, что пытки в Чечне применяются, и в производстве прокуратуры ЧР имеется около 10 (!) уголовных дел, возбужденных по факту применения пыток. Но что такое 10 уголовных дел для региона, который, по сути, превратился в единую зону массовых нарушений прав человека.

На деле же все обстоит так. Пытки в Чечне, конечно же, применяются. Жалобы на пытки гражданами подаются. Вопрос только в том, что же дальше происходит с этими жалобами. А происходит вот что. Жалобы на пытки регистрируются следственными органами прокуратуры, и по ним проводится проверка в соответствии со ст.ст. 144-145 УПК РФ, то есть жалобы рассматриваются, как заявления о преступлении. В большинстве случаев, несмотря на очевидность происшествия, наличие зафиксированных телесных повреждений, показания свидетелей, по результатам рассмотрения данного заявления выносится постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Следствие принимает все возможные меры, цепляется за любой, зачастую, просто абсурдный повод, чтобы в возбуждении уголовного дела отказать. В случае же, когда отказать в возбуждении уголовного дела просто невозможно ввиду особой тяжести последствий или же повышенного резонанса дела, уголовное дело может быть и возбуждено. Но эффективное расследование не проводится и в этом случае. После проведения некоторых следственных мероприятий, далеко не всех и не всегда тех, которые могут установить лицо, подлежащее привлечению к уголовной ответственности, дело приостанавливается.  Приостановление же дела де-юре означает, что следователь сделал все возможное, и что оно временно приостанавливается, а также то, что оно будет незамедлительно возобновлено при появлении каких-либо вновь открывшихся обстоятельствах. Де-факто же, приостановление производства по уголовному делу означает, что оно просто прекращено и направлено в архив. Возобновить его можно только единственным способом, доказать в суде или же в вышестоящей инстанции следственного органа, что постановление о приостановлении вынесено незаконно и необоснованно. Бремя доказывания необоснованности и незаконности фактически ложится на потерпевших и их представителей, так как органы предварительного следствия не проявляют ни малейшей заинтересованности в проведении реального, а не формального расследования.

И их незаинтересованность подтверждается еще и тем, что в нарушение норм Конституции России и международных правовых стандартов, потерпевшим и их представителям не предоставляются для ознакомления материалы официального расследования. Фактически, органы расследования скрывают от потерпевших ту информацию, которая была добыта в ходе проведения следственных действий, не давая возможности таким образом обжаловать ни действия следователя, ни его бездействие. Органы предварительного расследования таким образом грубо нарушают права потерпевшего, которые, естественно, имеет собственные интересы при проведении официального расследования. А ведь органы прокуратуры как раз призваны всячески отстаивать права и законные интересы прежде всего именно потерпевшей стороны.

Такая тенденция появилась не так давно. Еще в 2005 году прокуратура даже не думала чинить препятствий в ознакомлении потерпевших с материалами уголовного дела. Отказывать потерпевшим стали после того, как Европейский Суд по правам человека запросил копии материалов уголовного дела, для рассмотрения по существу жалобы «Садыков против Российской Федерации». Понимая, что представив такие материалы, Государство будет признано виновным в невыполнении позитивных обязательств и в неэффективности расследования жалоб на пытки, было принято решение отказаться от сотрудничества с Европейским Судом и таковые документы не предоставлять. Естественно, что представители потерпевшего, имея на руках фотокопии документов, направили их в Европейский Суд для того чтобы восполнить недостаток информации.

После такого «эксцесса» ни потерпевшим, не их представителям больше ни разу не удалось ознакомиться с материалами уголовного дела, производство по которому приостановлено. Данная практика, безусловно, является незаконной и процедура признания ее таковой уже инициирована юристами МРОО «Комитет против пыток». Суды Чеченской Республики на настоящий момент заняли позицию прокуратуры и ее решения признают законными. Сотрудники Комитета против пыток не исключает, что такая позиция органов предварительного расследования и судебных инстанций в Чеченской Республике, может являться следствием какого-то неофициального решения, запрещающего знакомить потерпевших с материалами уголовных дел, расследуемых по их же заявлениям. Иных объяснений такому толкованию и применению норм права просто нет.

Как известно, Государство по обоснованной жалобе на применение пытки обязано провести эффективное официальное расследование. Под эффективностью официального расследования Европейский суд понимает то расследование, которое было проведено с соблюдением определенных критериев. Критериев быстроты, своевременности, полноты, объективности и независимости. Единственный критерий, который, как нам кажется, соблюдается, по крайней мере, с формальной стороны – это критерий независимости. Жалобы на применение пыток расследуются следственными подразделениями органов военной и гражданской прокуратур. И следователи не находятся в официальной зависимости от сотрудников и руководства тех структур, на действия которых жалуются граждане. Конечно, нельзя не учитывать тот факт, что у чеченцев традиционный жизненный уклад предполагает очень тесные семейные связи. Родственники, даже не относящиеся к категории близких, обязаны помогать любому своему родственнику, если у того появились неприятности. Наверняка этот фактор в некоторых случаях может воздействовать на соблюдение  критерия независимости официального расследования. Однако Комитет против пыток не располагает достоверными данными, подтверждающими или опровергающими это предположение.

Соблюдение остальных критериев эффективности официального расследования был и остается под большим вопросом.

Из нескольких десятков дел, которые находятся в производстве чеченского представительства МРОО «Комитет против пыток», только по двум органами прокуратуры было проведено расследование с соблюдением критерия быстроты. Это дела по заявлениям Тухшаева (убийство военнослужащим-контрактником таксиста) и Душаевой (убийство военнослужащим-контрактником нескольких мирных жителей около села Старая Сунжа). Но в данном случае быстрота проведенного расследования обусловлена тем, что преступление было совершено в условиях полной очевидности на глазах массы свидетелей. По этим делам были быстро установлены подозреваемые, им были предъявлены обвинения, и дела были направлены в суд. По делу Душаевой уже имеется вступивший в законную силу приговор суда и выплачена компенсация морального вреда. По делу Тухшаева также установлено лицо, виновное в совершении данного преступления. Уголовное дело находится на рассмотрении суда первой инстанции, но приговор не вынесен по причине того, что подсудимый находится на принудительном лечении в психиатрической больнице. Немаловажным фактором, повлиявшим на быстроту проведения официального расследования, является и то, что вышеуказанные преступления совершены военнослужащими войсковых частей, которые не относятся к специальным службам, либо каким-то элитным подразделениям.

В случаях же, когда преступления совершаются спецподразделениями, о соблюдении критерия быстроты (впрочем, как и о других критериях эффективности) говорить не приходится. Примером тому может послужить широкоизвестное дело о похищении 11 жителей станицы Бороздиновская. Преступление было совершено летом 2005 года, когда в станицу Бороздиновская, расположенную в Шелковском районе Чеченской Республики, вошли вооруженные подразделения батальона ГРУ «Восток» и провели зачистку. В ходе зачистки бесследно пропали 11 жителей данного села.

Учитывая, что дело имело широкий резонанс, российскими правозащитными организациями была сформирована сводная мобильная группа (СМГ) и направлена на место события. В ходе проведения предварительной проверки юристам СМГ удалось установить, что спецоперацию действительно проводили военнослужащие батальона «Восток», и что пропавшие граждане в ходе этой операции были задержаны. Официальная информация об этом имеется в дежурной части Шелковского РОВД и в дежурной части МВД Чеченской Республики. Однако никто из задержанных домой не вернулся. Судьба их неизвестна и в настоящее время. По данному факту военной прокуратурой объединенной групппировки войск (сил) было возбуждено уголовное дело, которое расследуется уже третий год. Результаты официального расследования неизвестны ни потерпевшим, ни их представителям. Собранные правозащитниками материалы и доказательства причастности батальона «Восток» к похищениям жителей станицы Бороздиновская были направлены в установленном Законом порядке в органы предварительного следствия. Уведомления о результатах проверки информации правозащитники не получили. Все, что происходит по данному уголовному делу, при явных нарушениях закона, органы прокуратуры тщательно скрывают. Добиться ответов на запросы не удается даже через суд.

Нарушения критериев быстроты были зафиксированы и по менее резонансным делам. В подавляющем большинстве случаев органы предварительного расследования любыми способами отказывают в возбуждении уголовного дела. По делу Очерхаджиева следователь прокуратуры не стал возбуждать дело, проигнорировав зафиксированные телесные повреждения и не дав им никакой юридической оценки и поставив под сомнение даже выводы суда (Из постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенного старшим следователем отдела по расследованию преступлений террористического характера управления по расследованию преступлений прокуратуры ЧР  Самбиевым Э.А.:  «… у Очерхаджиева  зафиксированы телесные повреждения в виде гематомы левого коленного сустава, ожоговых ран нижних конечностей, посттравматической контузии обоих глаз, посттравматической энцефалопатии, которые могли возникнуть от действия твердого тупого предмета, в срок и при обстоятельствах указанных в постановлении судьи Верховного суда ЧР следует отнестись критически, поскольку они основаны только на предварительных диагнозах врачей: невропатолога и окулиста, и  указанных ими со слов Очерхаджиева, и  без какого-либо стационарного наблюдения и медицинского обследования…»).

Этот же материал был расследован и с нарушением критерия объективности. Следователь поставил под сомнения выводы медицинских работников, выводы суда, показания самого потерпевшего, но, почему-то не нашел ни малейшего основания усомниться в «кристальной честности» показаний оперуполномоченных, на которых указывал Очерхаджиев, как на лиц, совершивших преступление.

Крайне незначительное количество жалоб граждан расследуются с соблюдением критерия тщательности и своевременности.

Очень показательным примером этому является дело Амсадовых. 20 февраля 2000 года было обстреляно мирное село Хал-Келой, Шатойского района. В результате обстрела от полученных ранений погибла целая семья местных жителей, в их числе грудной ребенок. Гражданские власти зарегистрировали факт смерти, выдали соответствующие справки, и погибшие были захоронены. Никакого официального расследования за этим не последовало. Это выяснилось только в 2006 году, когда Комитет против пыток, работая по жалобе родственников погибших, стал выяснять результаты расследования. Было установлено, что в правоохранительных органах это печальное событие даже не зарегистрировано. Но это было только началом. Подав, в установленном Законом порядке, заявление о преступлении, правозащитники получили ответ, который является в высшей степени оригинальным. Заместитель военного прокурора – в/ч 20119 подполковник юстиции Таршис (Исх. № 534 от 12.02.2007) ответил, что «согласно полученным от руководства ОГВ(С) и правоохранительных органов Шатойского района сведениям, приведенные вами данные не регистрировались и проверки по ним не проводились. В настоящее время, в связи с истечением  длительного периода времени, установить военнослужащих или иных лиц, которые совершили убийство мирных граждан, не представляется возможным».

Заместитель военного прокурора Таршис, признав факт убийства (см. вышеприведенную цитату) заранее оценил перспективу дела и фактически принял решение не проводить никакого официального расследования.

По всей видимости, он никак не ожидал, что Закон может быть известен простым гражданам, иначе он не стал бы допускать такой оплошности. Первая же жалоба представителей потерпевших была удовлетворена, и это незаконное решение было отменено. Вышестоящая прокуратура обязала Таршиса зарегистрировать заявление о преступлении и провести проверку. Можно считать, что так и началось проведение официального расследования. То есть оно было начато спустя 7 лет с того момента, как о происшествии стало известно официальным властям. Это касается «соблюдения» критерия своевременности.

Насколько же тщательно военная прокуратура стала расследовать это дело? Следующим же ответом господина Таршиса стало постановление об отказе в возбуждении уголовного дела с не менее оригинальной формулировкой: «Формально в действиях военнослужащих усматриваются признаки преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 105 УК РФ (Убийство). Однако, согласно представленным начальником КМ ОВД по Шатойскому району ЧР сведениям факт убийства 20 февраля 2000 года шести граждан в селении Хал-Келой Шатойского района ЧР не зарегистрирован. Отсутствуют данные об этом и в Шатойской межрайонной прокуратуре. При указанных обстоятельствах, факт убийства военнослужащими ВС РФ шести граждан в селении Хал-Келой 20 февраля 2000 года не подтверждается, в связи с чем в возбуждении уголовного дела надлежит отказать за отсутствием события преступления».

На этот раз заместитель военного прокурора полковник юстиции Таршис посчитал, что раз преступление не зарегистрировано, то его, соответственно и не было. Замкнутый круг. Сначала государственные органы преступление не регистрируют, а потом на этом же основании утверждают, что и самого события преступления не было. Это не мешает органам военной прокуратуры признавать, что в действиях военнослужащих усматриваются признаки убийства.

Хочется также отметить, что следственные органы в рамках проведения так называемой проверки даже не посчитали нужным опросить родственников, очевидцев происшествия. Речь даже не идет о том, что для того, чтобы установить факт насильственной смерти необходимо произвести эксгумацию трупов и провести судебно-медицинскую экспертизу, которая позволила бы точно установить факт смерти, причину смерти или хотя бы наличие телесных повреждений, указывающих на насильственность смерти.

Данное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было признано незаконным и отменено. Родственников опросили, но уголовное дело так и не было возбуждено. Вопрос об исследовании трупов так органами следствия и не ставился. Дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Незаконные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела регулярно выносятся и с такой же регулярностью отменяются вышестоящими руководителями следственных органов прокуратуры или судами.

Выше приведены только примеры, которые были специально отобраны юристами Комитета для демонстрации нарушений критериев эффективности официального расследования. Прошу заметить, что это далеко не единичные случаи. 90% дел общественного расследования указывают на нарушения одного или нескольких критериев эффективности, которые допускаются в основном следственными подразделениями при прокуратуре Чеченской Республики.

Причины и следствие применения пыток и неэффективности официального расследования жалоб на нарушения прав человека.

У любого явления есть причины. И пытки тому не исключение. Причины применения пыток уже неоднократно являлись предметом исследования и вобщем-то известны. Основными из них являются профессиональная безграмотность сотрудников правоохранительных органов (неумение или нежелание собирать доказательства законным способом),  наличие «палочной» системы и безнаказанность правоохранителей.

Казалось бы, что раз известны причины применения, пыток, то, что может быть проще, чем эти причины просто устранить и, тем самым, устранить само явление. Но тут выясняется, что препятствий значительно больше. Понятно, что все вышеперечисленные причины могут быть устранены только, если за это возьмется государство. Но для того, чтобы государство бело заинтересованно в их решении, проблема должна быть актуальной. То есть факты пыток должны быть установлены. Под установленными фактами государственные чиновники понимают только те факты, которые преюдициально закреплены, то есть нужны не только заявления и обращения граждан, но и вступивший в законную силу приговор суда.

Вот здесь уже можно говорить о некоторых национальных особенностях. Негативность такого явления как «пытки» руководством Чеченской Республики признается, и их применение осуждается властями и духовенством на всех уровнях. Но сами факты их наличия если и подтверждаются преюдициально, то далеко не в таком массовом порядке, при котором можно говорить о наличии проблемы. Если анализировать материалы дел общественного расследования, находящиеся в производстве чеченского представительства Комитета против пыток, на предмет количества вступивших в законную силу приговоров суда, то говорить можно только о единичных делах. То есть, если говорить на «языке властей», то пыток в Чечне практически нет. При таком положении вещей никакие решения совещательных органов, созданных при властных структурах, никакие официальные обращения неправительственных организаций, никакие публикации в СМИ не решат проблемы пыток и не могут ее решить по определению. Потому что их «нет». И решать нечего.

Но если посмотреть на ситуацию не глазами властей, а глазами юристов-правозащитников, то картина выглядит несколько иначе. Во-первых, количество жалоб, поступающих в чеченское представительство Комитета против пыток и в другие местные правозащитные организации просто огромно. Оно настолько велико, что организовать качественную работу по всем жалобам просто невозможно. Решение о принятии заявления принимается только в одном случае из 10. Во-вторых, в 70 % случаев после проведения проверки по данной жалобе можно смело делать вывод о нарушении Европейской Конвенции о правах человека. Причем делать этот вывод можно основываясь не на словах пострадавших, а на объективных доказательствах, которые не оставляют сомнения в том, что телесные повреждения причинены представителями государства.

Жалобы, которые уже нашли свое подтверждение в ходе общественного расследования, направляются в органы предварительного следствия, для того чтобы государство защитило права своих граждан и привлекло к уголовной ответственности лиц, совершивших преступление. И вот на этой стадии дело находит свою клиническую смерть. Почему клиническую? Потому что нарушение прав человека утаить очень сложно. Его можно расследовать, а можно нет.  Можно возбудить уголовное дело, установить и привлечь к ответственности должностных лиц, осудить их и выплатить компенсацию пострадавшему, защитив таким образом его права. А можно приостановить дело или вообще отказать в его возбуждении, заставив пострадавшего обращаться в Европейский Суд по правам человека, чтобы последний свои решением поставил еще одно клеймо на имидж Российской Федерации в глазах всего международного сообщества. Ситуацию с проведением официального расследования, которая сложилась в Чеченской Республике на настоящий момент времени можно характеризовать именно так.

Говорить о создании и работе какого-либо механизма по предотвращению и пресечению «пыточной» практике в республике можно будет только после того, когда работники органов предварительного расследования перестанут закрывать глаза на массовое применение пыток, будут регистрировать и эффективно расследовать каждую жалобу на пытки, когда за применение пыток будет привлечено к уголовной ответственности и осуждено несколько десятков должностных лиц, а пострадавшие получат компенсацию за счет Федерального Казначейства. На настоящий момент времени юристам-правозащитникам остается только пытаться и прилагать все усилия, чтобы заставить работать наш национальный, российский механизм защиты прав, который существует и успешно работает на территории других субъектов федерации.

Рассмотреть объективно причины, которые побуждают правоохранительные органы волокитить уголовные дела и фактически саботировать официальное расследование, очень сложно. Объективность предполагает как минимум наличие мнения двух сторон. А расписываться в собственном непрофессионализме, органы прокуратуры и следственного комитета, естественно не хотят. Они просто не признают этого. Если послушать мнения, которые высказывает в судебном процессе прокуроры, то в 100% таких случаев они утверждают, что проверка проведена полно, объективно и всесторонне, а принятое решение о приостановлении, прекращении уголовного дела, либо об отказе в возбуждении уголовного дела является законным и обоснованным. Юристам чеченского представительства Комитета против пыток еще ни разу не встречался прокурор, который признал бы свое решение не соответствующим закону. Такую позицию никак нельзя назвать конструктивной. Отсутствует поле для диалога. Соответственно решить эту проблему в масштабе всей республике в настоящий момент просто не реально. Единственно верное решение, которое принято юристами чеченского представительства МРОО «Комитет против пыток», – это фиксация и обжалование всех незаконных действий, допускаемых представителями органов предварительного расследования. На счету юристов представительства уже далеко не одно решение, которое было признано незаконным не только правозащитниками, но и судом. И даже в тех случаях, когда суд признает решение незаконным, прокуратура продолжает стоять на позиции законности своих действий.

Судиться приходится даже не по существу проводимых следствием мероприятий, а даже по факту и форме уведомлений граждан. Например, по тому же делу Амсадовой, по результатам проведенной проверки по заявлению о преступлении следователь не посчитал нужным уведомить заявителя о принятом решении. А на суде, куда обратились юристы Комитета, представитель органов прокуратуры заявил, что их дело только отправить уведомление по почте, а дошло оно или нет, их уже не касается. То есть прокурор фактически заявил, что им главное выполнить некую формальность, а уж никак не убедиться в том, что конституционное право потерпевшего соблюдено. Решение суда было вынесено в пользу заявителя. Суд постановил, что органы предварительного следствия должны направлять извещение «способом, не оставляющим сомнение в получении его адресатом».

А ведь и в уголовно-процессуальном кодексе РФ существует норма, которая обязывает органы расследования уведомлять заявителей и потерпевших о результатах рассмотрения заявлений и жалоб. А само слово «уведомление» предполагает доведение до ведома. Работники прокуратуры привыкли ограничиваться направлением письма по почте. Сам факт которого можно подвергнуть обоснованному сомнению. Наличие отметки в журнале исходящей корреспонденции еще не означает то, что письмо было отправлено. И ни в одном суде, в котором обжаловалось бездействие следователей, ни один представитель прокуратуры или следственного комитета не представил никаких доказательств отправки почтового уведомления. Ни почтовых квитанций, ни подписи адресата в получении. Также следует отметить, что Почта России работает всегда хорошо. Исключением является только корреспонденция, направляемая из правоохранительных органов. Именно эти письма почему-то теряются при пересылке. Это еще один аргумент не в пользу органов следствия. Юристы Комитета вполне обоснованно предполагают, что уведомления умышленно не направляются потерпевшим и заявителям, чтобы они просто не знали о незаконно вынесенном решении и не стали обжаловать его в суд.

На основании всего вышесказанного можно сделать вывод, что простые граждане не только подвергаются пыткам и жестокому обращению, но и фактически не имеют возможности получить эффективную помощь и защиту в государственных органах. Следствием этого является недоверие к органам власти и постоянный страх. А такие обстоятельства, как известно, заставляют граждан прибегать к неправовым методам решения проблем, таким как коррупционные действия.

Многие граждане, которые уже отчаялись добиться справедливости у себя на родине, переезжают на постоянное место жительства в другие регионы России или вовсе за рубеж.

К негативным правовым последствиям можно отнести решения Европейского Суда, вынесенные против Российской Федерации. Абсолютно неправильным является утверждение о том, что  граждане или юристы неправительственных организаций пытаются опозорить Россию на международной арене. Со всей компетентностью Комитет против пыток может заявить, что именно правоохранительные органы, уполномоченные проводить официальные расследования по жалобам граждан на применение пыток, делают все возможное, чтобы жалоба, направленная в Европейский Суд по правам человека, была признана приемлемой. Именно органы предварительного расследования отказывают в возбуждении уголовного дела при наличии очевидных признаков преступления. Именно органы расследования приостанавливают и прекращают производство по уголовным делам, не устанавливая преступников и не привлекая их к уголовной ответственности.  Именно органы прокуратуры не осуществляют должный надзор за соблюдением прав человека в местах временного содержания и в местах содержания под стражей. Именно эти, указанные выше, органы власти и являются основной причиной вынесенных не в пользу России решений суда.

Юристы Комитета, напротив, делали, и будут делать все от них зависящее, чтобы заставить правоохранительные органы принимать меры по защите граждан и восстановлению их нарушенных прав на национальном уровне.

Чечня и Европейский Суд по правам человека

К январю 2008 года Европейским Судом по правам человека вынесено 22 постановления по существу дела:

Тематически вышеназванные дела можно разбить на несколько групп.

Большинство дел по Чеченской Республике, рассмотренных Европейским Судом по правам человека, связано со смертью людей при невыясненных обстоятельствах.

Zubayrayev v. Russia (Appl. no. 67797/01), 10.01.2008, Bitiyeva and X v. Russia (Appl. nos. 57953/00 and 37392/03), 21.06.2007, Musayeva and others v. Russia (Appl. no. 74239/01), 26.07.2007, Estamirov and others v. Russia (appl. no. 60272/00), 12.10.2006, Goygova v. Russia (Appl. no. 74240/01), 04.10.2007, Tangiyeva v. Russia (Appl. no. 57935/00), 29.11.2007, Kukayev v. Russia (Appl. no. 29361/02), 15.11.2007, Khashiyev and Akayeva v. Russia (Appl. nos. 57942/00 and 57945/00), 24.02.2005, Musayev and others v. Russia (Appl. nos. 57941/00, 58699/00 and 60403/00), 26.07.2007

Другую категорию дел составляют дела, связанные с исчезновением людей.

Imakayeva v. Russia (Appl. no. 7615/02), 09.11.2006, Bazorkina v. Russia (Appl. no. 69481/01), 27.07.2006, Baysayeva v. Russia (Appl. no. 74237/01), 05.04.2007, Alikhadzhiyeva v. Russia (Appl. no. 68007/01), 05.07.2007, Akhmadova and Sadulayeva v. Russia (Appl. no. 40464/02), 10.05.2007, Khamila Isayeva v. Russia (Appl. no. 6846/02), 15.11.2007, Luluyev and others v. Russia (Appl. no. 69480/01), 09.11.2006

Наконец, в самую малочисленную категорию дел входят случаи применения пыток и причинения гражданам телесных повреждений.

Makhauri v. Russia (Appl. no. 58701/00), 04.10.2007, Goncharuk v. Russia (Appl. no. 58643/00), 04.10.2007, Chitayev and Chitayev v. Russia (Appl. no. 59334/00), 18.01.2007, Medov v. Russia (Appl. no 1573/02), 08.11.2007

Кроме того, есть два дела, касающиеся убийств по неосторожности мирного населения во время проведения федеральными войсками бомбежек.

Isayeva, Yusupova and Bazayeva v. Russia (Appl. nos. 57947/00, 57948/00 and 57949/00), 24.02.2005, Isayeva v. Russia (Appl. no. 57950/00), 24.02.2005

Для примера приведем описания дел из каждой заявленной группы.

Khashiyev and Akayeva v. Russia (Appl. nos. 57942/00 and 57945/00), 24.02.2005

Заявителями по данному делу являлись Магомед Хашиев, 1942 года рождения,  и Роза Акаева, 1955 года рождения.

В ноябре 1999 года, когда в Чечне возобновились военные действия, Хашиев покинул Грозный, перебравшись в Ингушетию. Его родственники – брат, а также сестра с двумя детьми – остались в Грозном в доме на ул. Нефтяной. У Акаевой, уехавшей с матерью в Ингушетию в октябре 1999 года, в Грозном остался брат.

В декабре 1999 года федеральные войска начали операцию по захвату Грозного. К январю 2000 года центральные районы города были заняты федеральными войсками. В конце января 2000 года заявители узнали, что их родственники в Грозном были убиты.

25 января 2000 года Хашиев, его сестра Петимат, а также один из его соседей отправились в Грозный. Во дворе дома на ул. Нефтяной они обнаружили тела сестры и одного из племянников Хашиева, а также брата Акаевой. Все трупы имели следы огнестрельных ранений. В одежде, имевшейся на телах, были документы, подтверждающие личность убитых. Впоследствии заявители собрали на месте преступления гильзы и пустые кассеты, а также нашли уцелевшую свидетельницу, которая видела убитых 19 января 2000 года.

Хашиев вернулся в Ингушетию из-за комендантского часа и рассказал об увиденном Акаевой. 28 января 2000 года заявители забрали трупы из Грозного и 29 января похоронили в Ингушетии.

10 февраля 2000 года Хашиев снова отправился в Грозный. Недалеко от своего дома он обнаружил тела брата и второго племянника, а также тело соседа Магомеда Гойгова. Хашиев тела сфотографировал. В тот же день он попросил сотрудников УВД Назрани исследовать обнаруженные им тела.

20 апреля 2000 года и 25 мая 2000 года заявители направили жалобы в Европейский Суд по правам человека.

3 мая 2000 года после статьи Политковской о массовых убийствах гражданских лиц в Грозном, происходивших 19 января 2000 года, Грозненская городская прокуратура возбудила уголовное дело № 12038. 5 мая 2000 года Хашиев был признан потерпевшим по данному делу. 27 мая 2000 года Хашиеву было сообщено о приостановлении указанного уголовного дела. Затем уголовное дело возобновили. 22 августа 2000 года было возбуждено уголовное дело по факту убийства брата Акаевой, и оба уголовных дела были объединены. В течение двух лет прокуратура несколько раз приостанавливала и снова возобновляла объединенное дело.

19 декабря 2002 года жалобы Хашиева и Акаева в Европейский Суд по правам человека были признаны Судом приемлемыми.

В конце 2002 года Хашиев обратился в районный суд Назрани с иском о компенсации материального и морального вреда. 26 февраля 2003 года суд присудил ему 675 тысяч рублей. Верховный Суд Ингушской Республики согласился с выводами районного суда, и 29 декабря 2004 года Хашиеву была перечислена обозначенная сумма.

В 2003 году Акаева была признана потерпевшей по уголовному делу.

24 февраля 2005 года Европейский Суд по правам человека вынес решение по существу, в котором констатировал, что Российская Федерация нарушила статьи 2, 3 и 13 Конвенции в отношении обоих заявителей. Заявителям были присуждены суммы компенсации в размере 15000 и 20000 евро соответственно.

Musayev and others v. Russia (Appl. nos. 57941/00, 58699/00 and 60403/00), 26.07.2007

Заявителями по данному делу являлись Юсуп Мусаев, 1940 года рождения,  Сулейман Магомадов, 1957 года рождения, Тамара Магомадова, 1953 года рождения, Малика Лабазанова, 1955 года рождения, а также Хасан Абдулмажидов, 1940 года рождения. Все они проживают в г. Грозном.

В октябре 1999 года в Чеченской Республике возобновились боевые действия. К февралю 2000 года федеральные силы заняли северную и центральную часть Грозного. Юсуп Мусаев вместе с семьей жил в районе Новых Алд на улице Воронежской,116, а по соседству жили несколько его родственников. 4 февраля 2000 года группы солдат стали ходить по домам и проверять у жильцов документы. Вечером они ушли, предупредив людей, чтобы они не выходили из домов, так как на следующий день в поселке будут проведены зачистки.

Утром 5 февраля 2000 года Юсуп Мусаев зашел к своим двоюродным братьям – Хасану, Аинди и Умару, жившим на улице Воронежской, 122.Там он узнал, что двух его племянников – Сулеймана и Якуба – захватили военные в форме.

Через несколько минут, стреляя из автоматов, во двор вошли солдаты. Они приказали всем мужчинам лечь в снег. Приказав Абе идти впереди, военные обыскали дом и двор. Через полчаса солдаты покинули дом.

Юсуп и его братья, выйдя из двора, увидели свою соседку Малику Ганаеву, рыдающую над телами мужа и двух сыновей, расстрелянных солдатами. Рядом лежал убитый Абдурахман Мусаев, а чуть поодаль – Умар Мусаев и их сосед Ваха Хакимов. На перекрестке Воронежской и Хаперской улиц стояла группа солдат и молча наблюдала, как люди пытались затащить тела убитых родственников во двор. Один из них прицелился и выстрелил, попав в соседа Юсупа – Рамзана Эльмурзаева. Его затолкали во двор, но спасти не смогли, к утру следующего дня он скончался. Позже один из родственников Юсупа сообщил, что на соседней улице он нашел убитых Сулеймана и Якуба. Таким образом, стал свидетелем девяти убийств, семь из которых касались его родных.

В феврале 2000 года Малика Лабазанова и Хасан Абдулмежидов проживали в своем доме в Грозном, который находился в 3-м Цимлянском переулке. Рядом жили родные брат и сестра Хасана – Зина и Хусейн Абдулмежидовы. Двор у них был общий. При «зачистке» 4 февраля 2000 года Зину и Хусейна расстреляли в их доме.

Сулейман и Тамара Магомадовы на время боев в Грозном покинули Чечню и временно поселились в Ингушетии. В Грозном остались их близкие родственники Салман Магомадов, брат Сулеймана и муж Тамары, а также другой брат Сулеймана – Абдула. 5 февраля 2000 года их дом нашли сгоревшим, а расстрелянные тела братьев соседи обнаружили в подвале и похоронили.

Все заявители не подавали незамедлительных жалоб в государственные структуры. Однако 5 марта 2000 года по результатам сообщений в СМИ и докладов правозащитных организаций Грозненская городская прокуратура возбудила уголовное дело по факту многочисленных убийств в поселке Новые Алды, произошедших 5 февраля 2000 года.

Тем не менее, военная прокуратура отказалась от проведения расследования, сославшись на то, что ни один из сотрудников Министерства обороны или внутренних войск в зачистке в Новых Алдах участия не принимал. Военные прокуроры полагали, что эту операцию проводили питерские и рязанские омоновцы. В течение шести последующих лет дело передавалось из одной прокуратуры в другую; виновные так и не были установлены.

25 мая, 20 июня и 29 июня 2000 года заявители направили жалобы в Европейский Суд по правам человека.

13 декабря 2005 года жалобы заявителей в Европейский Суд по правам человека были признаны Судом приемлемыми.

26 июля 2007 года Европейский Суд по правам человека вынес решение по существу, в котором констатировал, что Российская Федерация нарушила статьи 2 и 13 Конвенции в отношении всех заявителей. Кроме того, в отношении первого заявителя была нарушена статья 3 Конвенции. Заявителям были присуждены суммы компенсации в размере 35000, 30000, 48000, 30000 и 30000 евро соответственно.

Makhauri v. Russia (Appl. no. 58701/00), 04.10.2007

Заявительницей по данному делу является Хейди Махаури, 1959 года рождения.

Когда в октябре 1999 года в Чечне возобновились боевые действия, Хейди Махаури вместе с семьей покинула Грозный и поселилась в Ингушетии. В январе 2000 года она узнала, что Грозный занят федеральными войсками, и что в город стало возвращаться мирное население. 21 января 2000 года Махаури вместе со своей соседкой отправились в Грозный проверить сохранность своего дома. По дороге они встретили еще одну соседку и дальше шли втроем. На ул. Пугачева они столкнулись с группой военных (30-40 человек), которые выносили ценности из домов, складывая их в бронетранпортеры. Жещины слышали о том, что солдаты расстреливают свидетелей их мародерств, и поэтому повернули назад. Но солдаты женщин заметили и их задержали. Женщинам надели на глаза повязки, отвели в полуразрушенное здание и там расстреляли.

Хейди Махаури выжила. Получив ранения, она притворилась мертвой и не вскрикнула, когда один из солдат выдернул у нее из ушей золотые серьги. Солдаты накрыли тела женщин старым матрасом, облили матрас бензином и подожгли, а затем ушли. Тогда Махаури скинула горящий матрас и выползла на улицу (помимо прочего, у нее была прострелена нога). Через какое-то время ее подобрали местные жители, спрятав в подвале. Затем ее забрали родственники, отвезя в Ингушетию.

31 мая 2000 года военная прокуратура возбудила по фактам вышеописанных событий уголовное дело. Более пяти лет по данному делу длилось расследование.

20 июня 2000 года Хейди Махаури подала жалобу в Европейский Суд. Заявительница жаловалась на нарушение права на жизнь, бесчеловечное обращение и отсутствие эффективных средств правовой защиты. В свою очередь, государство, не отрицая факта покушения на жизнь заявительницы, утверждало, что в то время, когда это произошло, район, где находился дом заявительницы, контролировался как федеральными частями, так и боевиками, поэтому нет оснований утверждать, что право заявительницы на жизнь было нарушено именно представителями государства.

18 мая 2006 года жалоба Махаури была признана Европейским Судом приемлемой.

4 октября 2007 года Европейский Суд по правам человека вынес решение по существу, признав двойное нарушение ст. 2 Конвенции (нарушение права на жизнь и отсутствие эффективного расследования) и нарушение ст. 13 Конвенции (отсутствие средств правовой защиты). Госпоже Махаури была присуждена компенсация в размере 55 тыс. евро.