Берктай против Турции

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

ЧЕТВЕРТАЯ СЕКЦИЯ

БЕРКТАЙ (BERKTAY) ПРОТИВ ТУРЦИИ

жалоба № 22493/93

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

1 марта 2001 г.

Страсбург

 

По делу “Берктай против Турции” Европейский Суд по правам чело­века (Четвертая секция), заседая Палатой в составе:

A. Пастора Ридруехо, Председателя Палаты, Е. Макарчика,

B. Буткевича, Н. Ваич,

Дж. Хедигана,

C. Ботучаровой, судей,

Ф. Гюльчюклю, судьи ad hoc,

а также при участии В. Берже, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 6 апреля 2000 г. и 8 февраля 2001 г., вынес на последнем заседании следующее Постановление:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело было инициировано жалобой (№ 22493/93), поданной 30 июля 1993 г. в Европейскую Комиссию по правам человека против Турции двумя гражданами этого государства Хусейном Берктаем (Huseyin Berktay) и Девримом Берктаем (Devrim Berktay) (отцом и сыном) (далее — заяви­тели) в соответствии с бывшей Статьей 25 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

2. Интересы заявителей в Европейском Суде представляли К. Бойл (К. Boyle) и Ф. Хэмпсон (F. Hampson), преподаватели Эссекского универси­тета (University of Essex) (Соединенное Королевство). Власти Турции не назначили своего представителя для участия в судебном разбирательстве.

3. Второй заявитель утверждал, что сотрудники полиции произвольно осуществили его арест, а затем столкнули вниз с высоты балкона его квартиры. После этого они подвергли его жизнь опасности, преднамерен­но помешав отцу отвезти сына в медпункт для снятия томографии. По словам первого заявителя, взамен на разрешение немедленно отвезти сына в медпункт полиция заставила его подписать протокол с обвинения­ми в адрес сына и акт о проведении обыска в доме.

4. 11 октября 1994 г. Европейская Комиссия объявила жалобу приемлемой. Однако, не успев ее рассмотреть до 1 ноября 1998 г., в названный День передала жалобу в Европейский Суд согласно второму предложению пункта 3 Статьи 5 Протокола № 11 к Конвенции.

5. Жалоба была направлена на рассмотрение в Четвертую секцию Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента). В соответствии с пунктом 1 Правила 26 Регламента Суда в составе последней для рассмотрения дела (пункт 1 Статьи 27 Конвенции) была создана Палата. Вследствие невозможности участия в разбирательстве Р.Тюрмена, судьи, избран­ного от Турции (Правило 28 Регламента), власти Турции назначили Ф.Гюльчюклю (F.Golciiklu) в качестве судьи ad hoc (пункт 2 Статьи 27 Конвенции и пункт 1 Правила 29 Регламента).

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

6. Стороны по-разному излагают обстоятельства дела, в частности, события 3 февраля 1993 г., когда второй заявитель, Деврим Берктай, был задержан полицией и доставлен по месту жительства для произ­водства обыска, во время которого получил серьезные телесные по­вреждения при падении с балкона. В соответствии с подпунктом (а) пункта 1 бывшей Статьи 28 Конвенции Европейская Комиссия провела расследование с помощью сторон, в том числе собрала письменные документы и заслушала устные показания.

В г. Анкара (Ankara) 17 – 19 ноября 1997 г. представители Европейской Комиссии допросили свидетелей. Ими были: сами заявители, жена и мать заявителей Эсма Берктай (Esma Berktay), одиннадцать полицейских, шесть из которых осуществляли арест Деврима Берктая, доставляли его домой и проводили обыск; уже после инцидента один из них записывал показания первого заявителя.

 

А. Версия событий, изложенная заявителями

7. 3 февраля 1993 г. Деврим Берктай был задержан полицейскими Отделения по борьбе с терроризмом под предлогом, что при нем не было удостоверения личности. Он был доставлен для допроса в Управление безопасности, где его обвинили в террористической и сепаратистской деятельности в составе Курдской рабочей партии (РПК), а также в хра­нении у себя дома запрещенной литературы. Деврим Берктай свою ви­новность в совершении вменяемых ему деяний отрицал и предложил показать имевшиеся у него дома книги.

8. Около 17:30 того же дня на работу первому заявителю позвонила жена и сообщила, что их сын Деврим задержан полицией в городе и что в данный момент у них дома проводится обыск.

9. Около 19:00 один из полицейских позвонил своему начальству по телефону и сообщил, что никаких улик обнаружено не было. После этого разговора на квартиру прибыла группа из шести или семи полицейских вместе с Девримом, вторым заявителем.

10. Первый заявитель предложил сыну: “Если ты что-то прячешь, скажи, не бойся”. Он не верил, что его сын мог совершить преступление. После этого полицейские вывели первого заявителя с женой из гостиной и закрыли за ними дверь. Через несколько минут те услышали крики сына. Первый заявитель попытался выбить дверь, но ему помешал полицейский. В то время как первый заявитель и его жена продолжили попытки проникнуть в гостиную, один из полицейских открыл им дверь и сказал, что их сын выбросился с балкона.

11 . Отец бросился на улицу и увидел лежащего без сознания сына. Он взял такси и отвез его в больницу. Оказав Девриму первую помощь, де­журный врач сказал, что нужно сделать томографию. Поскольку данное исследование проводилось в медицинском пункте Гюнсага (Giinsag), пер­вый заявитель намеревался отвезти туда своего сына, однако полицейские настояли на том, чтобы он сначала дал показания в Управлении безопас­ности Енишехира (Yenisehir). Как он ни доказывал срочную необходи­мость доставки сына в медпункт, полицейские настаивали на своем, а именно, что сначала следовало поехать с ними в Управление безопаснос­ти. Один из полицейских показал заявителю рукописный протокол, в котором говорилось, что Деврим Берктай является членом РП К и что он участвовал в организованных этой партией террористических актах. По­лицейский заставил заявителя подписать данный протокол.

12. В Управлении безопасности полицейские предложили первому за­явителю подписать составленный ими протокол показаний. Подписав данный протокол, заявитель ушел.

13. В медпункте Гюнсага сыну сделали томографию, после чего отец отвез его в городскую больницу. Ознакомившись с результатами исследо­вания, врач решил, что больной нуждается в наблюдении, и дал направ­ление в университетскую больницу г. Дийярбакир (Diyarbakir). Там его положили в отделение интенсивной терапии, где он, по меньшей мере, семнадцать дней пребывал в состоянии комы.

14. Примерно шесть дней спустя после изложенных событий пер­вый заявитель подал жалобу в прокуратуру и потребовал проведения расследования.

15. Пока сын находился в больнице, прокурор допросил Эсму Берк­тай. Она заявила, что, столкнув ее сына с балкона, полиция тем самым совершила покушение на его жизнь. Прокурор задал Эсме вопросы о болезни ее младшего сына Тайлана (Taylan), но не проявил никакого интереса к рассказу об имевшем место происшествии. В составленном им протоколе допроса речь шла в основном о состоянии здоровья Тай­лана. Уступив давлению прокурора, угрожавшего ей арестом, Эсма Берктай подписала протокол.

16. Спустя некоторое время после описанных событий семья Берктай переехала из г. Дийярбакир в г. Анталья (Antalya). В сентябре 1994 года первого заявителя вызвали в Отделение по борьбе с терроризмом Антальи, где он дал показания об инциденте с Девримом. В декабре 1994 года полиция снова вызвала его на допрос, на котором он показал, что жалобу в Конвенционные органы он подал против своего желания. Эти показания заявитель подписал под принуждением.

17. После того как государство-ответчик получило уведомление о по­ступившей жалобе, в отношении шести полицейских, присутствовавших при обыске дома у заявителей, было возбуждено уголовное дело по обви­нению в халатности при исполнении служебных обязанностей. О ходе судебного производства заявителей не информировали.

18. В апреле 1997 года был задержан второй заявитель. Его обвинили в участии в террористической деятельности. Во время длившегося двад­цать два дня задержания заявитель, опасаясь мести полицейских, подпи­сал показания, согласно которым он не помнил о падении с балкона.

В. Замечания властей Турции о событиях дела

19. 3 февраля 1993 г. ввиду имевшихся весьма серьезных подозрений в отношении второго заявителя в террористической деятельности поли­ция задержала его вместе с двумя товарищами (С.А. (S.A.) и С.Й. (S.Y.)) и с согласия первого заявителя провела у него обыск по месту жительства.

20. Поскольку Деврим Берктай с пониманием отнесся к действиям полицейских, с него сняли наручники, однако пока те искали запрещен­ную литературу, он устремился к двери балкона и выбросился.

21. Полицейские в служебной машине доставили Деврима Берктая в больницу для оказания ему необходимой медицинской помощи.

22. На основании показаний Деврима Берктая, полученных в Анталье 23 сентября 1994 г., в которых он обвиняет полицейских в халатности при исполнении служебных обязанностей, судебные власти возбудили против них уголовное дело. Постановлением от 17 июля 1996 г. Исправительный суд Дийярбакира вынес обвиняемым оправдательный приговор.

 

С. Доказательства, представленные в Европейский Суд 1. Письменные доказательства

 

Протокол о задержании от 3 февраля 1993 г.

 

23. Составленный в 17:00 четырьмя полицейскими протокол о задер­жании свидетельствует: получив по телефону предупреждение о том, что в одной мастерской периодически встречаются сторонники РПК, там были задержаны Деврим Берктай и двое других лиц и после проверки личности задержанных доставлены в Управление безопасности. Протокол подписали Деврим Берктай и двое других обвиняемых.

 

Протокол об обыске и происшествии от 3 февраля 1993 г.

24. В составленном восемью полицейскими протоколе, в частности, указывается:

“Задержанный за сепаратистскую пропаганду и деятельность в РПК Дев­рим Берктай, показавший, что хранит у себя запрещенные документы, был доставлен по месту жительства. Дверь открыла Эсма Берктай. В присутствии одного из соседей полицейские приступили к обыску, но в это время пришел Хусейн Берктай и дал свое согласие на проведение обыска. Сказав, что упомянутые документы находились среди стопок лежавших на балконе жур­налов, Деврим под этим предлогом открыл дверь на балкон и выбросился. Полицейские, следившие за обстановкой на улице, в сопровождении Хусейна Берктая доставили Деврима в городскую больницу для оказания необходимой медицинской помощи”.

Протокол подписал Хусейн Берктай.

Протокол об осмотре места происшествия

25. Протокол, составленный полицейскими Меджитом Курназом (Mecit Kurnaz), Адемом Огузом (Adem Oguz) и Ахметом Эроглу (Ahmet Eroglu) 3 февраля 1993 г. в 19:30, свидетельствует о том, что в соответст­вующее время они прибыли для производства обыска на квартиру, где имел место несчастный случай, и фиксирует следующие детали:

“…Дрова и другие предметы, находившиеся на балконе, валялись вместе, дверь на балкон открыта. Площадь балкона примерно 3 х 1 м; толщина стены — 30 см, металлическая часть (балюстрада) — 25 см. На балконе не обнаружено никаких улик или следов. Перед входом в здание, под балконами, были зафиксированы следы крови. Высота от земли до балкона третьего этажа — примерно 11 м”.

Показания Хусейна Берктая полицейским Меджиту Курназу и Омеру Акыну (Omer Akyn), записанные около 20:00 3 февраля 1993 г.

26. Данное заявление было сделано в комиссариате Енишехира. Заинте­ресованное лицо утверждает, что около 18:00, после разговора по телефону с женой он пришел домой, где застал полицейских и своего соседа Мехмета (Mehmet). Затем сотрудники полиции привели Деврима, с согласия которого был произведен обыск в квартире и на балконе, где он находился. Внезапно последний бросился вниз. Они отвезли его в городскую больницу. Состояние Деврима было удовлетворительным; никто с балкона его не сталкивал: он бросился вниз сам. Заявитель никого не обвиняет, его сын Деврим никаких политических убеждений не имеет, однако читал книги, которые приносил домой. Протокол подписал Хусейн Берктай.

 

Протокол, составленный полицией в городской больнице 3 фев­раля 1993 г. в 20:00

27. В протоколе говорится, что ввиду коматозного состояния Деврима Берктая показания у него не брались.

 

Медицинское заключение от 3 февраля 1993 г., составленное дежурным врачом службы скорой помощи городской больницы

28. По просьбе полицейского комиссариата Чарши (Carsi) дежурный врач скорой помощи осмотрел Деврима и записал в своем заключении, что состояние последнего было неудовлетворительным, жизненные функ­ции нарушены, что он находился в бессознательном состоянии и его жизнь была в опасности. В заключение он отметил, что окончательные выводы предстояло сделать специалисту.

 

Протокол об освобождении из-под стражи двух других лиц, задержанных вместе с Девримом Берктаем, составленный по­лицией 5 февраля 1993 г.

29. В данном протоколе указывается, что С.А. и С.Й., задержанные и заключенные под стражу за пропаганду РПК, после допроса были отпу­щены на свободу.

 

Показания Хусейна Берктая прокурору Республики г. Дийярбакир от 5 февраля 1993 г.

30. В своих показаниях заинтересованное лицо заявило, что четверо или пятеро полицейских отвели его сына в дом, в то время как остальные производили обыск. Спросив разрешения, они прошли в малую комнату. Он сказал сыну, чтобы тот отдал полиции то, что прятал. Затем услышал крики сына “папа, мама”, а также крики “он упал, он спрыгнул”. Хусейн увидел лежащего на земле сына и вместе с сотрудниками безопасности отвез его в больницу. Он не видел, чтобы сын что-либо прятал. Сын не был связан ни с какой организацией и по характеру был замкнутым ре­бенком. Хусейну непонятно, каким образом Деврим мог в присутствии пяти или шести полицейских броситься вниз, с балкона. Его удивляет, что полицейские не смогли этому помешать. Заинтересованное лицо по­просило прокурора провести в связи с этим расследование и пролить свет на данное происшествие.

 

Заявление Мехмета Финдикли (Mehmet Findikli) прокурору Рес­публики от 5 февраля 1993 г.

31. По словам заинтересованного лица, он отвел полицейских на квартиру Хусейна Берктая и те с согласия Эсмы Берктай приступили к обыску. Полицейские не возражали, чтобы во время обыска он на­ходился в квартире. После прибытия Хусейна Берктая сосед вернулся к себе. Несколько позже услышал шум на лестнице. Полицейские и соседи говорили, что сын Хусейна Берктая выбросился с балкона. За­интересованный утверждает, что он не был свидетелем несчастного случая и что свои показания уже дал полиции.

 

Показания полицейских Йылмаза Динчера (Yilmaz Dinner), Юсуфа Зия Эврана (Yusuf Ziya Evran), Али Ихсана Йылдырима (Аli Ihsan Yildirim) и Хилъми Кота (Hilmi Kot) прокурору от 24 февраля 1993 г.

32. Йылмаз Динчер заявил, что был водителем машины полицейского наряда, проводившего обыск в квартире Деврима. Когда остальные поли­цейские поднялись в квартиру, он оставался в машине. Динчер видел, как Деврим бросился с балкона и упал на землю. Динчер отвез Деврима, его мать и отца, а также своих коллег в больницу.

33. Юсуф Зия Эвран показал, что полиция произвела задержание Дев­рима Берктая в интересах дознания. Последний сообщил полицейским, что спрятал какой-то документ в книге. Тогда они отвезли его домой и произвели там обыск в присутствии матери и отца, которые находились за дверью гостиной. Никаких улик они не обнаружили. Деврим захотел выйти на балкон, чтобы посмотреть, нет ли документа среди лежавших там книг. Полицейские сняли с него наручники. Деврим быстро вышел на балкон и выбросился наружу. В это время полицейские находились в гостиной. Действия Деврима были столь стремительными, что рядом с ним не оказалось ни одного полицейского. Он не стал их дожидаться, прежде чем выйти на балкон, — все произошло слишком быстро. После случившегося полицейские отвезли его в больницу. Мать и отец Деврима стояли в дверях гостиной и видели, как их сын бросился с балкона вниз.

34. Али Ихсан Йылдырим заявил, что он был в составе команды, проводившей обыск на квартире Деврима. Последнего в квартиру при­вели во время обыска. Деврим сказал полицейским, что документ был заложен в книге на балконе. Они взяли фонарик и собирались выйти на балкон, но Деврим, опередив их, устремился к двери балкона и выбросился. Его отец и мать, находившиеся в дверях балкона, закри­чали: “Наш сын упал!” Пространство между балюстрадой балкона и дверью гостиной имеет площадь примерно в один квадратный метр. Все полицейские были в гостиной.

После происшествия они спустились вниз, чтобы узнать, что стало с Девримом. Полицейские отвезли его в больницу.

35. Хильми Кот показал, что он был в составе наряда, проводившего обыск в квартире Деврима. Другой наряд доставил его на квартиру, за­держав при производстве каких-то дознавательных действий. Там нахо­дились отец и мать Деврима. Когда полицейские осматривали книги на телевизионной тумбочке, Деврим, сказав, что разыскиваемый документ находится на балконе, прошел через открытую дверь и выбросился. Его отец и мать все это видели. Поскольку Хильми Кот проводил обыск внутри квартиры, он не видел происшедшего; ни один из полицейских на балкон с Девримом не выходил. Балкон был небольшим: расстояние между ба­люстрадой и дверью гостиной — примерно один метр. Они не могли успеть перехватить Деврима.

 

Показания в прокуратуре полицейских Хасана Сакарьяли (Hasan Sakaryali), Сами Атеша (Sami Ates), Экрема Ёзера (Ekrem Ozer) иРеджепа Ишгюзара (Recep Isguzar) от 26 февраля 1993 г.

 

36. Хасан Сакарьяли заявил, что был в наряде, который задержал Деврима Берктая. В это время другой наряд производил обыск у него на квартире. Полицейские отвели Деврима домой и приняли участие в обыске. Рассчитывая найти документ, Деврим пролистал пару книг, но ничего не обнаружил. Когда полицейские проводили обыск в гости­ной, отец и мать Деврима стояли у двери. Повернув голову, X. Сака­рьяли увидел, как Деврим быстро прошел сквозь открытую дверь бал­кона и бросился вниз. Сакарьяли сообщил об этом ожидавшему перед домом полицейскому. Все присутствовавшие спустились вниз к Девриму и отправили его вместе с отцом в больницу. Гостиная была раз­мером с небольшую комнату. Расстояние между дверью балкона и ба­люстрадой было примерно один метр: они не успели бы помешать Девриму броситься вниз. На балконе с Девримом не было ни одного полицейского: все были заняты обыском в гостиной. X. Сакарьяли не понял мотива поступка Деврима, поскольку на нем не было большой вины. Возможно, он хотел сбежать или боялся отца.

37. Сами Атеш заявил, что группа полицейских, уехавшая на обыск к Девриму, чтобы найти разыскиваемый документ, якобы спрятанный у него в квартире, доложила, что никакого документа не обнаружила. Наряд с участием Атеша доставил Деврима домой. Отец и мать заявителя, его брат и полицейские находились в гостиной. Они сняли с Деврима наруч­ники, чтобы тот смог просмотреть книги. Деврим даже спросил отца, указав на одну из книг, не брал ли тот документа. Второй заявитель предложил полицейским посмотреть, нет ли документа на балконе среди журналов. Находясь с отцом и матерью Деврима перед дверью гостиной, С. Атеш видел, как Деврим быстро прошел через открытую дверь балкона и бросился вниз. В этот момент рядом с Девримом не было ни одного полицейского. Они находились в гостиной и были поражены случившим­ся. Поведение Деврима не давало оснований для настороженности: он был совершенно спокоен. Расстояние между дверью гостиной и балюстра­дой было примерно один метр, так что помешать ему полицейские не могли. После случившегося все присутствовавшие спустились вниз на улицу. Заинтересованное лицо, еще один полицейский и отец Деврима отвезли пострадавшего в больницу на полицейской машине.

38. Экрем Ёзер заявил, что Деврима задержали при совершении след­ственных действий. Наряд полицейских, производивших обыск у него на квартире, попросил привезти туда задержанного. Заинтересованное лицо находилось в автомашине. Старший группы и двое других полицейских поднялись в квартиру. Полчаса спустя, когда Ёзер по просьбе коллег вышел из машины, он стал свидетелем того, как Деврим бросился вниз с балкона. Он не видел рядом с ним полицейских. Мать и отец Деврима спустились вниз к сыну. Вместе с другим полицейским Э. Ёзер доставил Деврима с отцом и матерью в городскую больницу.

39. Реджеп Ишгюзар заявил, что вместе с другими полицейскими уча­ствовал в задержании Деврима Берктая. Еще одна группа полицейских производила обыск у него на квартире. По словам Деврима, они привели его домой, так как он сказал им, что хранил у себя документы. Чтобы дать Девриму возможность передвигаться при поиске документов, с него сняли наручники. Вместе с Девримом полицейские осмотрели шкаф с книгами, но ничего не нашли. Деврим попросил полицейских разрешить ему по­искать документ на балконе. Пока те собирались выйти на балкон, Деврим сам быстро сделал это и бросился вниз. Мать и отец Деврима находились в дверях гостиной. Они тоже все видели. Ни один из полицейских не успел бы задержать Деврима. Полицейские спустились вниз к пострадавшему и отправили его в больницу.

 

Показания, данные прокурору Республики, за подписью Эсмы Берктай от 29 марта 1993 г.

40. Эсма Берктай заявила нижеследующее:

“В тот день полицейские явились к нам домой с обыском. Они сказали, что мой сын был задержан, так как не имел при себе удостоверения личности. Спустя примерно полчаса я позвонила мужу. Он пришел домой. Пока мужа не было, в квартире, кроме полицейских, находился еще наш сосед Мехмет Финдикли. Позже мой сын появился в сопровождении пяти или шести полицей­ских. Мы остались в прихожей. Полицейские обыскивали гостиную и балкон. В прихожей со мной был мой муж. Дверь, отделявшая гостиную от прихожей, была закрыта. Трое полицейских вышли с моим сыном на балкон. Затем они прибежали к нам и сказали, что мой сын выбросился с балкона. Все вместе мы спустились вниз. Я не знаю, действительно ли сын выбросился с балкона. Более месяца он пролежал в отделении церебральной хирургии университетской боль­ницы. В настоящее время сын находится дома. У него не полностью восстано­вилась способность двигаться, и говорит он с трудом. Мы привезли сына на такси в больницу. После инцидента я неосторожно выпила жавелевой воды и отравилась. Мой второй сын страдает гормональным заболеванием”.

 

Справка о выписке из университетской больницы от 5 марта 1993 г.

41. В этой справке указывается, что больной был выписан из город­ской больницы Дийярбакира через четыре часа после инцидента с диа­гнозом: трещина лобной кости, гематома на лбу, перелом плечевой кости. Врачи зафиксировали, что на четырнадцатый день госпитализа­ции пациент был переведен в ортопедическую клинику. Начиная с этой даты, он был способен принимать нормально пищу и передвигаться с посторонней помощью. Кроме этого врачи записали, что в больнице Деврим провел тридцать два дня.

 

Документы дознания, проведенного следователем Ялчином Юваджаном (Yalqin Yuvacan)

42. Назначенный Советом инспекторов Генеральной дирекции без­опасности следователь 14 и 31 августа 1993 г., 13 ноября 1993 г., 16 и 20 декабря 1993 г. допросил в качестве свидетелей полицейских Хильми Кота, Али Ихсана Йылдырима, Юсуфа Зия Эврана, Йылмаза Динчера, Сами Атеша и Хасана Сакарьяли, а также Мехмета Финдикли, соседа заявителей по лестничной площадке. Эти показания были запротоколи­рованы в следующем виде:

а) Хильми Кот: “Я уже давал показания прокурору. Имеется протокол о происшествии. Деврим выбросился с балкона, когда я участвовал в обыске. В гостиной нас было десять-одиннадцать человек. Мать и отец Деврима, а также его брат стояли у двери. Деврим имеет атлетическое сложение, так что ему не составило труда проскользнуть между присутст­вовавшими и выброситься с балкона. Мы отвезли его в больницу. С нашей стороны не было никакого недосмотра: мы приняли соответствующие меры предосторожности и в подъезде, и перед дверью гостиной. Когда — уже после случившегося — я услышал голоса и посмотрел вверх, то уви­дел, что дверь балкона была открытой. Свои показания прокурору под­писал, не читая. У меня есть некоторый опыт проведения обысков, и если бы дверь до инцидента была открытой, я бы это заметил”;

b) Али Ихсан Йылдырим: “Получив сообщение о преступлении, мы арестовали троих молодых людей, которых задержали в мастерской. В ходе предварительного допроса один из них, Деврим Берктай, сообщил, что связан с РПК и что у него дома хранятся какие-то документы. Нами был проведен обыск в его доме. Ничего там не обнаружив, доложили об этом в Управление безопасности. Тогда полицейские привезли Деврима домой, чтобы он сам показал им документы. Деврим сначала пролистал несколь­ко книг, затем, не прекращая своего занятия, спросил мать, не брал ли кто его документы. Затем, высказав предположение, что те могли быть на балконе, неожиданно устремился к балкону и бросился вниз. Мы сразу же отвезли его в больницу. Причин для побега у него не было. Мы не нашли улик, говорящих против объекта заявления. Если бы он сам не заговорил о документе, мы не стали бы проводить у него на квартире обыск и отпустили бы его вместе с друзьями на свободу. Я думаю, что у Деврима психическое заболевание. Кстати, у брата оно более заметно. С нашей стороны не было никакого недосмотра. Соответствующие меры предосторожности были предприняты у входа в дом, перед входом в квар­тиру, а также в гостиной, где находилось семнадцать человек”;

с) Юсуф Зия Эвран: “3 февраля 1993 г. около 15:20, получив сообще­ние источника, мы отправились в мастерскую и арестовали троих лиц за пропаганду РПК. Во время предварительного допроса Деврим сообщил, что хранит у себя дома документы организации. Наш наряд отправился к нему домой для проведения обыска. Никаких вещественных доказательств мы не обнаружили. Другой наряд привел Деврима, который сообщил им, что хранит дома документы. При обыске он помогал. Неожиданно сказав: “наверное, документы на балконе”, — выбросился. Комната, где мы на­ходились, была размером 10 –  12 кв. м, в ней было темно. Учитывая, что в комнате, кроме мебели, было семнадцать человек, проскользнуть к бал­кону мог только очень ловкий человек. Наша задача состояла в проверке фактов донесения, Деврим был доставлен домой, чтобы показать документы, поскольку убедил полицейских, что хранит их дома. Двое его друзей были отпущены после допроса”;

d) Иылмаз Динчер: “Я был водителем полицейской машины и остался при ней, чтобы контролировать обстановку. Падение Деврима увидел случайно. Он выбросился с балкона одним ловким движением, как будто перепрыгивал через ограду сада. Деврим не мог двигаться. Мы отвезли его в больницу”;

e) Сами Атеш: “В тот день полицейский наряд проводил обыск на квар­тире у Деврима. Он сказал, что хранит у себя очень важные документы. Моя команда доставила Деврима домой. Там находились его отец, мать и брат. Когда Деврим искал среди книг документы, в квартире находились оба на­ряда. Я стоял у входа с “Калашниковым”. Рядом со мной были мать и брат Деврима. Я как мог старался их успокоить. Через какое-то время из комнаты, где находились мои коллеги, услышал: “Он выпрыгнул, он выбросился с балкона”. Я спустился к Девриму. С помощью двух водителей служебных машин мы с отцом Деврима доставили его для оказания необходимой по­мощи и проведения рентгеноскопии сначала в городскую больницу, а затем в частную клинику. Обыск проводили в присутствии семьи Деврима; никто из полицейских не был замечен в плохом обращении с заинтересованным лицом. Наверное, у него возникло непроизвольное чувство страха”;

f) Хасан Сакарьяли: “Деврим Берктай, арестованный за принадлеж­ность к РПК, во время допроса сообщил, что имеет некоторые документы о данной организации. На этом основании между 21:00 – 22:00 мы отпра­вились к нему домой. Деврим был в наручниках, его сопровождали по­мощник комиссара Юсуф (Yusuf) с пятью или шестью полицейскими. Во время проведения обыска в квартире, услышали на балконе голос. Я вышел туда с коллегами. На балконе был Юсуф. Глядя сверху, мы увидели лежащего на земле Деврима. Мыс Юсуфом спустились вниз и отправили его в больницу. Я спросил Юсуфа, что произошло. По его словам, Деврим заявил, что документ находится на балконе. Они вышли на балкон. Не­ожиданно Деврим бросился вниз, и Юсуф не успел ему помешать. Во время инцидента мы с другим коллегой проводили обыск. Когда привели Деврима, на нем были наручники. Я не заметил, был ли он в наручниках, когда перепрыгивал через балюстраду балкона. Я также не видел его на балконе вместе с Юсуфом; последний мне об этом ничего не говорил”;

g) Мехмет Финдикли: “Около 19:00 3 февраля 1993 г., как раз когда я занимался ремонтом двери, трое полицейских попросили меня указать им квартиру № 11. Я проводил их до этой квартиры. Эсма Берктай разрешила им войти и произвести обыск. Полицейские начали обыск. Через некоторое время появился Хусейн Берктай, и я ушел. Мы сидели за столом, когда послышался шум. Я открыл дверь. Спускавшиеся по лестнице полицейские сказали, что Деврим выбросился с балкона. Я бы сказал, что поведение полицейских соответствовало их функциональным обязанностям”.

 

Документы дознания, проведенного следователем Реджепом Хангюлем (Recep Hangul)

43. Решением от 4 августа 1994 г. Административный совет Дийярбакира передал дело следователю, чтобы тот допросил заявителей. Следователь до­просил Хусейна, Деврима и Эсму Берктай. Он также приложил к делу ме­дицинское заключение. Данное заключение было составлено неврологом и ортопедом университетской больницы Дийярбакира 23 сентября 1994 г. В нем отмечается, что произведенный в отделении церебральной хирургии осмотр Деврима подтверждает указанный в справке о выписке больного из университетской больницы диагноз от 5 марта 1993 г. Врачи пришли к вы­воду, что последствия падения были опасными для жизни больного, и он нуждался в освобождении от трудовой деятельности на сорок пять дней. Показания были записаны следующим образом:

а) Хусейн Берктай: “В тот день моя жена Эсма позвонила мне на работу и сообщила об аресте Деврима за то, что у него не было с собой удостоверения личности, и о намерении полиции произвести обыск в нашем доме. Я туг же отправился домой. Там уже находилось трое полицейских, которые без объявления причин сказали, что собираются произвести у нас обыск. Чтобы не создавать проблем, я дал свое согласие и даже предложил помощь. По­лицейские не обнаружили никаких вещественных доказательств. Другая группа полицейских привезла Деврима. Когда они предложили нам покинуть комнату, я сказал сыну, чтобы он отдал им все, что у него есть, — о чем бы ни шла речь — и чтобы он помог им в исполнении их обязанностей. Сын сказал, что у него ничего нет. Между тем первая группа закончила обыск. Мы стояли у дверей, а сын находился в комнате с полицейскими в граждан­ском. Дверь была закрыта. Мы услышали шум в комнате. Полицейские открыли дверь и сказали, что Деврим спрыгнул с балкона. Мы побежали вниз к сыну: он был без сознания. Мы отвезли его в больницу. Не позволив мне заниматься сыном, полицейские отвезли меня в Управление безопас­ности для дачи показаний. Я повторил им то же, что говорю сейчас. Когда я вернулся в больницу, полицейские заставили меня подписать еще один рукописный протокол. Поскольку я не был согласен с упоминанием связей сына с РПК, свою подпись поставить отказался. Однако под давлением вынужден был уступить. Деврим по-прежнему был в коме; в бессознатель­ном состоянии он оставался примерно тридцать пять дней. Свое лечение он продолжает и после выписки из больницы. Еще раз повторяю: сын был задержан за то, что не имел при себе удостоверения личности, которое ис­портилось, попав в стиральную машину. Хотя мы не имели никаких связей с РПК, факт обыска заставил моего сына выброситься с четвертого этажа и стал причиной телесных повреждений, а, возможно, и инвалидности. Я не хочу кого-либо обвинять. Я не знаю, как сын выпал с балкона. В результате данного происшествия у Деврима случился приступ апоплексии, и он четко не помнит, что с ним произошло. Даже если, как утверждают полицейские, он выбросился с балкона, они обязаны были позаботиться о безопасности задержанного, находившегося в их руках во время поиска улик. То, что произошло, является недосмотром при исполнении ими служебных обязан­ностей. Довод, что Деврим выбросился с балкона, несмотря на то, что рядом находилось трое или четверо полицейских, нас не устраивает. Данное про­исшествие имело для меня тяжелые материальные и моральные последствия. Полиция неправомерно создала нам репутацию членов РПК. Я подаю жалобу на всех полицейских Управления безопасности, ответственных за данное происшествие, имена которых фигурируют в следственном деле”;

b) Деврим Берктай: “3 февраля 1993 г. группа полицейских в гражданском вошла в мастерскую, где я находился с друзьями, и стала проверять наши документы. У меня с собой не было удостоверения личности, поскольку оно испортилось, попав вместе с одеждой в стиральную машину. Полицейские доставили нас в Управление безопасности, где нас допросили, в том числе о нашей возможной принадлежности к РПК. Я дал отрицательный ответ и отклонил предъявленные обвинения. Однако полицейские упорно повторя­ли одни те же вопросы. Нас подвергли избиениям. Затем, в тот же вечер, наряд полиции доставил меня домой. Там находились мои отец и мать. Группа полицейских уже закончила проведение обыска, который оказался безрезультатным. Полицейские настойчиво спрашивали, где находятся до­кументы об РПК. Я еще раз повторил, что к этой организации не принадлежу и что таких документов не имею. Но они мне не поверили. Они предложили отцу и матери выйти и, как помню, я остался в комнате с полицейскими один на один. Что случилось после этого, не помню. Не помню, как упал с балкона, как меня отвозили в больницу. Вспоминаю только свой арест и дорогу домой. Меня продолжают лечить. Я не могу назвать имена полицей­ских, которые избивали меня во время допроса в здании службы безопас­ности Дийярбакира. Но я требую, чтобы полицейские, виновные в нанесении мне телесных повреждений, были наказаны”;

с) Эсма Берктай: “Вечером 3 февраля 1993 г. трое в гражданской одежде явились к нам домой и сообщили, что наш сын Деврим находится у них и они хотят произвести у нас обыск. Когда я поняла, что имею дело с полицией, дала свое согласие на обыск и позвонила мужу. Он тут же приехал. Поли­цейские не нашли никаких улик. Другой наряд полиции привез домой Деврима. Они упорно спрашивали сына, где находятся документы об РПК. Муж, сказав, что у нас ничего нет, предложил им свою помощь. Затем нас вывели из комнаты, а Деврим остался один на один с полицейскими. Мы стояли у дверей, когда из комнаты послышался крик. Один из полицейских открыл дверь и сказал, что наш сын выбросился с балкона. Мы спустились вниз и увидели его лежащим на земле без сознания. Муж отвез сына в больницу. Я осталась в квартире. Поскольку дверь в гостиную была закрыта, я не видела, как он упал с балкона, сам он этого тоже не помнит. Я не могу знать, то ли он сам выбросился с балкона, то ли его столкнули полицейские. Однако полицейские, которые привели его домой, обязаны были охранять сына, а они причинили ему вред. Я требую, чтобы их наказали. Сын продолжает лечиться за наш счет”.

 

Материалы, направленные Управлением безопасности Тюнджели (Tunceli) в Главное управление безопасности и Управление безопасности Дийярбакира

44. 22 ноября 1994 г. начальник Управления безопасности Тюнджели сообщил в вышеупомянутые управления о результатах изучения свиде­тельства о рождении Деврима Берктая. Он сообщил также, что Деврим участвовал в концерте музыкальной группы, разделявшей идеи организа­ции “Дев-Сол” (революционный путь) (Dev-Sol) и 16 июля 1994 г. был задержан полицией Антальи за озвучивание лозунгов во время этого кон­церта. В этом письме также говорилось, что после допроса Деврим был выпущен на свободу.

 

Показания Хусейна Берктая, данные в Управлении безопасности Антальи 9 декабря 1994 г.

45. В своих показаниях двум полицейским Хусейн Берктай повторил свои предыдущие заявления об инциденте. Что касается фактов, имевших место после происшествия, то он сказал следующее:

“… Мой сын Деврим находился в больнице в течение 35 дней и прошел соответствующий курс лечения. По выходе из больницы мы не обращались ни в какое государственное или частное медицинское учреждение по поводу симптомов психического заболевания сына. В этом не было необходимости.

Я давал показания в прокуратуре и в Управлении безопасности и, кроме того, направил письмо депутату от Тюнджели, в котором рассказал о данном про­исшествии и просил у него помощи, однако до сих пор не получил никакого ответа. Я хочу, чтобы мое дело было рассмотрено в соответствии с турецкими законами и на территории Турции. Я считаю, что проведение расследования и урегулирование спора касательно инцидента, который произошел в Тур­ции, должны рассматривать турецкие суды. Я не подавал жалобы в Европейскую Комиссию по правам человека или в какую-либо другую международ­ную организацию. Когда мой сын был в больнице, нас посетили случайно находившиеся там представители Европейской Комиссии. Поскольку, буду­чи отцом Деврима, я находился в шоке от происшедшего, не могу сказать, заставляли ли меня подписать какой-либо документ. Я не обращался ни в какую международную организацию или администрацию. Я полностью убеж­ден, что мы сами разберемся с тем, что происходит в нашей стране”.

Показания полицейских Юсуфа Зия Эврана, Али Ихсана Йылдырима и Йылмаза Динчера в Исправительном суде Дийярбакира

46. Полицейские Юсуф Зия Эвран и Али Ихсан Йылдырим на слуша­нии дела 12 сентября 1995 г. заявили следующее.

Юсуф Зия Эвран: “До происшествия нам стало известно, что заявитель занимался политической пропагандой и пошли на (этот) склад. Мы за­держали его и доставили в Управление безопасности, Отделение по борьбе с терроризмом. Во время допроса заявитель сказал, что держит дома до­кументы политического характера. Мы направились к нему, и мой наряд произвел на квартире Деврима обысков присутствии матери и соседа. Поскольку никаких улик не обнаружили, ушли. Заявитель сказал поли­цейским, что может показать упомянутые им документы, и наряд полиции сопроводил его на квартиру. Во время обыска Деврим вел себя неуравно­вешенно и выбросился с балкона… В любом случае в наряде, сопровож­давшем заявителя домой, меня не было: мое имя попало в список из-за того, что я был на работе в день происшествия”.

Обвиняемый изменил свои показания следующим образом: “Мое ут­верждение, что я не был у заявителя дома, было ложным. Я находился в гостиной в составе своего наряда, когда другой наряд привел заявителя и когда тот во время обыска упал с балкона”.

Али Ихсан Йылдырим: “В тот день мы взяли заявителя под стражу для проведения дознания. Мой наряд делал у него дома обыск, когда пришел другой наряд с заявителем, сказавшим, что он прячет в книге какой-то политический “документ”. Мы уже собирались уходить, когда заявитель открыл дверь на балкон и бросился вниз. Кстати, его отец и мать, стояв­шие у двери балкона, закричали: “Наш сын упал!” Между стеной балкона и дверью гостиной было расстояние примерно в один метр. Когда заяви­тель бросился с балкона, рядом с ним не было ни одного полицейского. Мы вместе с его родителями в это время проводили обыск в гостиной. Деврим сказал, что на балконе могли быть некоторые документы. Мы взяли фонарик, но в этот момент он неожиданно открыл дверь на балкон и выбросился. Мы спустились на улицу и отвезли его в больницу”. 47. На слушании 4 октября 1995 г. Иылмаз Динчер заявил:

“До несчастного случая мы получили сигнал о принадлежности Деврима Берктая к террористической организации. Мы его арестовали и доставили в Управление безопасности. Я был водителем машины полицейского наряда в составе Юсуфа Зия Эврана, Хильми Кота и Али Ихсана. По-видимому, в ходе допроса он сказал, что у него дома хранятся документы его организа­ции. Я доставил свой наряд на квартиру задержанного для производства обыска. Когда члены наряда ушли в квартиру, я остался наблюдать за обстановкой на улице. По мобильной рации слышал, что в квартире не было обнаружено никаких улик и что ожидается приезд другого наряда с задер­жанным. Когда производился обыск, я охранял комнату. В какой-то момент увидел заявителя на балконе: положив руки на балюстраду, он оперся о нее и бросился вниз. Никто его не толкал: на балконе с ним больше никого не было. По рации я слышал сообщение, что он выбросился с балкона, после чего мы (оба наряда) доставили его в больницу”.

 

Показания Хилъми Кота, взятые по заданию Исправительного суда Манысы (Manisa)

48. Хильми Кот показал следующее:

“Несчастный случай произошел в ходе обыска. Мы прибыли на место, где находилось задержанное лицо (Деврим Берктай). Оперативное мероприя­тие возглавил один из начальников. Нас предупредили, что Деврим воору­жен. В какой-то момент Деврим сказал, что оружие находится на балконе и пошел туда сам. Не знаю, как это случилось, но, освободившись от наруч­ников, он выбросился с балкона. (Во время несчастного случая) я проводил обыск в помещении (внутри квартиры)”.

 

Постановление Исправительного суда Дийярбакира

49. Исправительный суд Дийярбакира оправдал задержавших второго заявителя полицейских по следующим основаниям:

“Во время события фактов осуществлявшие следственные действия под­судимые взяли заявителя под стражу и с целью проведения обыска (они) прибыли на его квартиру, где также проживали его родители. В ходе обыска пострадавший внезапно высвободился из рук сотрудников полиции, выбро­сился с балкона, причинив себе телесные повреждения. Причинно-следст­венной связи между поведением подсудимых и телесными повреждениями заявителя установлено не было. Определив, что для обвинения в халатности при исполнении служебных обязанностей отсутствуют необходимые право­вые условия, (суд) решил оправдать обвиняемых”.

 

Показания Деврима Берктая, данные полицейским Отделения по борьбе с терроризмом Управления безопасности Анталъи от 30 апреля 1997 г.

50. В протоколе указывается, что полицией был задержан Деврим Берктай, подозреваемый в участии в деятельности РПК и РПОН (Рево­люционная партия освобождения народа) в Дийярбакире и Анталье. Кроме того, в протоколе записано, что заинтересованное лицо отвергло обвинения в свой адрес и что на вопрос об аресте 3 февраля 1993 г. и предпринятой в тот же день “попытке самоубийства” во время обыска по месту жительства, он ответил, что ‘подобного происшествия не помнит”.

 

2. Устные показания

51. 17, 18 и 19 ноября 1997 г. трем представителям Европейской Ко­миссии были даны в Анкаре следующие показания:

 

а) Деврим Берктай

52. Свидетель является вторым заявителем. Во время происшествия ему было семнадцать лет. 3 февраля 1993 г., когда он и трое других лиц находились в принадлежавшем другу заявителя магазине, пришел полицейский и попросил их предъявить удостоверения личности. У заявителя с собой удостоверения личности не было. Тот же полицейский вывел его наружу и дал пощечину. Задержанные были доставлены в Отделение по борьбе с терроризмом Управления безопасности. Свидетель утверждает, что его продержали под стражей примерно пять часов. Он не подписывал никаких показаний. Заявитель не признал свою подпись под протоколом задержания. Во время допроса его обвинили в принадлежности к РПК и в пропаганде в пользу этой организации.

53. Затем он был доставлен к себе домой в полицейской машине. Заявитель живет на четвертом этаже здания, на первом этаже которого находится магазин. Полицейские крепко держали его за руки. После обыска в квартире царил беспорядок. В ней находились четыре или пять полицейских. Отец был в гостиной. Он сказал сыну: “Покажи, что у тебя есть”. Когда заявитель ответил, что ему “нечего показывать”, один из полицейских ударил его кулаком.

54. Трое или четверо полицейских вытолкнули Деврима на балкон через открытую дверь. Удалив родителей из гостиной, они потребовали “показать место”. Заявитель ответил, что ничего не прятал. Он стал что-то искать среди книг и старых журналов, набросанных в углу балкона, где проводили обыск двое полицейских. Полицейские приказали ему присесть, и он находился в этом положении в течение пяти или десяти минут, имея с каждой стороны по полицейскому. Внезапно он почувствовал усталость и острые боли в голове. Что произошло дальше, не помнит. Более месяца Деврим находился в больнице, причем несколько дней был в состоянии комы.

55.В сентябре или октябре 1994 года свидетель и его семья дали показания о происшедшем в юридическом бюро Отделения по борьбе с терроризмом Управления безопасности Антальи.

56. В апреле 1997 года свидетель был доставлен в Отделение по борьбе с терроризмом Управления безопасности Антальи. Его допросили и отве­ли к прокурору. Свидетель был подвергнут предварительному заключению на двадцать два дня в камере следственного изолятора Антальи. Опасаясь мести, о событиях 3 февраля 1993 г. он не сообщил.

57. В отношении свидетеля в Суде государственной о безопасности г. Измир (Izmir) было возбуждено дело по обвинению в принадлежности к нелегальной организации. В июле или августе 1997 года он был оправдан.

58. Свидетель сообщил, что после инцидента он закончил лицей и решил получить высшее образование, для чего поступил на факультет общественных наук Анатолийского университета.

 

b) Хусейн Берктай

59. Свидетель, первый заявитель, является отцом Деврима.

60. Он повторил факты в том виде, как излагал их в формуляре жалобы.

61. Свидетель утверждал, что у его сына не было проблем с полицией до ареста 3 февраля 1993 г. Когда свидетель пришел домой после теле­фонного разговора с женой, трое полицейских занимались проведением обыска в комнате. В комнате с полицейскими была только жена, никаких соседей там не было.

62. Около 19:00 один из полицейских позвонил в Управление безопас­ности, а двадцать минут спустя шесть или семь полицейских ввели в комнату Деврима. Двое полицейских держали его за руки. Свидетель ска­зал сыну, чтобы тот показал полицейским разыскиваемый документ, если тот у него был. Не успел Деврим дать отрицательный ответ, как полицейский нанес ему удар кулаком в скулу. Свидетель сложил вместе находив­шиеся на балконе книги и газеты и закрыл дверь.

63. Свидетель дает следующее описание балкона: длина 2 – 2,5 м.; ши­рина 1,5 – 2 м. Балюстрада сверху завершается металлическим поручнем примерно на уровне человеческой груди.

64. Полицейские были одеты в гражданское. Они приказали свидетелю и его жене выйти из гостиной и оставаться рядом с входом в комнату, после чего закрыли за ними дверь. Вскоре свидетель и его жена услышали крики своего сына: “Мама! папа!”. Свидетель попытался войти в гости­ную, но полицейские не дали ему этого сделать; один из полицейских открыл дверь и сказал, что их сын выбросился с балкона.

65. Свидетель утверждал, что он спустился к сыну, который лежал без сознания на земле и на такси отвез его в больницу. Сев на заднее сиденье такси, он положил сына на колени. Деврима приняли в отделение скорой помощи, где его осмотрел терапевт. Последний решил проконсультиро­ваться с нейрохирургом. Он также констатировал перелом руки.

66. Свидетель утверждал, что один из полицейских предложил ему поехать в Управление безопасности для дачи показаний. Другой — стал заставлять его подписать рукописное заявление, в котором сын обвинялся в принадлежности к РПК. При этом полицейский угрожал, что в случае отказа свидетелю не разрешат отвезти сына в медпункт для производства томографического обследования.

67. Свидетель прибыл в Управление безопасности в сопровождении двух полицейских, где помимо своей воли подписал заранее составленные показания. Он вернулся в больницу и на больничной машине скорой помощи отвез сына в частную клинику на томографию. Деврима перевели в отделение реанимации университетской больницы, где в состоянии комы он пролежал семнадцать дней.

68. Свидетель подал заявление прокурору Республики и посетил Ас­социацию по защите прав человека вилайета Дийярбакир, чтобы обра­титься с жалобой в Европейскую Комиссию. Он утверждал, что в сентябре 1994 года вместе со своей женой и сыном был в Отделении по борьбе с терроризмом Управления безопасности Антальи. Что касается данных им 9 сентября 1994 г. в юридическом отделе Управления безопасности по­казаний, то он не получил их копии.

69. Свидетель заявил, что данное происшествие имело для него тяже­лые материальные и моральные последствия. Его семью несправедливо обвинили в принадлежности к РПК. Что касается противоречий в раз­личных его показаниях, особенно заявлениях о том, что он не подавал жалобы в Европейскую Комиссию, то, по утверждению свидетеля, он подписал их под принуждением и опасаясь мести. Никто не просил его отзывать свою жалобу.

70. Через месяц после происшествия свидетель и его жена подали заявление в прокуратуру, однако за ходом производства не следили. Сви­детель позже узнал, что полицейские были оправданы. Для дачи показа­ний в суде, где слушалось дело, его не вызывали.

71. Свидетель представил свое удостоверение личности, а также удос­товерения личности двоих сыновей с отметкой, что они являются дубли­катами и выданы 3 февраля 1993 г.

 

с) Эсма Берктай

72. Свидетельница — мать Деврима Берктая.

73. Во второй половине дня 3 февраля 1993 г. трое вооруженных поли­цейских в гражданском вошли в ее квартиру и сказали об аресте ее сына Деврима за то, что не имел при себе удостоверения личности, и о намерении провести в его доме обыск. Приехал муж Эсмы, которого она вызвала по телефону. Полицейские обыскали все помещения, включая балкон. Позже привели домой Деврима. Трое полицейских, участвовавших в допросе, вы­вели его на балкон. Эсма и ее муж напомнили им, что балкон уже обыски­вали, но данное замечание привело лишь к тому, что по требованию одного из полицейских Эсме с мужем пришлось стоять у дверей.

74. Они услышали крики сына: “Мама! папа!” и узнали от полицей­ских, что Деврим выбросился с балкона. Муж отвез Деврима в больницу.

75. Свидетельница заявила, что в углу балкона лежали в одной куче дрова, старые газеты, журналы и книги и что после обыска часть этих вещей оставалась на балконе. До несчастного случая полицейские уже обыскивали балкон, дверь туда оставалась открытой.

76. Свидетельница утверждала, что давала показания в Управлении безопасности и в прокуратуре. Она читала свои показания в Управлении безопасности, в которых обвиняет полицейских в покушении на убийство. Эсма заявила, что прокурор принуждал ее подписать исправленные по­казания, куда он, в частности, включил упоминание о болезни ее второго сына Тайлана.

77. Свидетельница сообщила, что до происшествия ее сын был жиз­нерадостным здоровым человеком и не знал никаких проблем. По ее словам, с тех пор многое изменилось: его манера говорить, поведение. Он стал нервным, менее деятельным.

 

d) Йылмаз Динчер

78. Свидетель — сотрудник полиции, во время события фактов про­ходил службу в Управлении безопасности Дийярбакира.

79. Свидетель заявил, что входил в наряд полиции, который задержал и привел Деврима в Управление безопасности. Он был одним из поли­цейских, подписавших протокол о задержании. По его словам, у Деврима имелось удостоверение личности, как об этом и говорится в протоколе. Свидетель не остался с Девримом в помещении Управления безопасности, поскольку должен был доставить другой наряд полиции для производства обыска в его квартире. Он остался в машине, так как ему было поручено следить за обстановкой вокруг дома.

80. События в его изложении выглядят так: балкон был достаточно освещен. Время от времени свидетель поглядывал в сторону квартиры. Вдруг он увидел, что кто-то выбросился с балкона. Это произошло так быстро, что свидетель не смог заметить положение выбросившегося. Сви­детель быстро подошел к Девриму, вскоре подошли и его близкие с по­лицейскими. На машине второго наряда свидетель доставил Деврима с отцом в больницу. Позже он отвез в больницу и наряд полиции.

 

е) Хасан Сакарьяли

81. Свидетель — начальник полиции, во время события фактов был полицейским в составе Отделения по борьбе с терроризмом Управления безопасности Дийярбакира.

82. Свидетель не участвовал в аресте Деврима. Он командовал наря­дом, который позже привез его домой, в то время как другой наряд про­водил обыск. Они предложили присутствовать при обыске соседу Деврима. Таким образом, в квартире находилось два наряда полицейских, всего шесть человек. Им сообщили о документах, хранение которых является преступлением. Обыск, который производил второй наряд, результата не дал. Через полчаса полицейские потребовали, чтобы Деврим сам показал им место хранения документов. Он сказал, что они должны где-то быть, и попытался помочь в поисках. Хотя на Девриме были наручники, он мог передвигаться без труда. Поскольку задержанный сам вызвался им по­мочь, через некоторое время полицейские сняли с него наручники.

83. Свидетель так описывал события: Деврим стоял на корточках спи­ной к нему и искал документы. Затем свидетель услышал звук, возможно, со стороны двери, после чего увидел, как один из полицейских бежал к балкону. После этого он также вышел на балкон и увидел Деврима уже лежащим на земле. Во время инцидента все находились в гостиной. Двери были открыты. Свидетель заявил, что ввиду возраста Деврима (семнадцать лет) присутствие родителей на месте обыска в качестве свидетелей было абсолютно необходимым и что их никто ни на минуту не заставлял по­кидать гостиную. Все присутствующие спустились к Девриму, и его на микроавтобусе полиции отвезли в больницу.

84. Свидетель заявил, что не видел, каким образом Деврим оказался на балконе, и утверждал, что в квартире он был под наблюдением поли­цейских. Деврим сидел на корточках в 2,5—3 метрах от двери балкона, и ближайший к нему полицейский находился от него в полуметре. В отли­чие от своих показаний прокурору от 26 февраля 1993 г. свидетель сказал, что не видел, как Деврим выбросился с балкона.

85. Свидетель дал показания прокурору Республики г. Бурса (Bursa) и руководству Управления безопасности. Его обвинили в халатности при исполнении служебных обязанностей, в отношении него было возбужде­но уголовное дело. Свидетель не участвовал в слушаниях в Исправитель­ном суде Дийярбакира. Поскольку он был переведен в Бурсу, показания у него были взяты по поручению суда. Он был оправдан.

86. Свидетель не помнил, когда именно составлялся протокол об обыс­ке. Он указывал, что, как правило, подобные протоколы на месте не составляются и что это могли сделать в Управлении безопасности. Однако подписи были поставлены в одно и то же время.

87. Свидетель заявил, что в квартире ни один полицейский побоев Девриму не наносил и что он сам руководил их действиями.

 

J) Юсуф Зия Эвран

88. Во время события фактов свидетель являлся служащим полиции От­деления по борьбе с терроризмом Управления безопасности Дийярбакира.

89. Свидетель утверждает, что он был командиром наряда, который осуществил задержание Деврима, и что в этот наряд входило четверо полицейских, а именно Али Ихсан Йылдырим, Хильми Кот, Йылмаз Динчер и он. Полицейские по заявлению прибыли в магазин, где нахо­дились лица, на которых указали как на занимающихся пропагандой в пользу нелегальной организации. Задержанные были доставлены в Уп­равление безопасности, где был составлен протокол о задержании.

90. Насколько помнит свидетель, трое молодых людей не были уве­домлены об обвинениях в свой адрес. Их допрашивал не он.

91. Свидетель заявил, что участвовал в обыске квартиры Деврима и дает следующую версию фактов. В квартире находились мать и младший брат Деврима. В качестве понятого полицейские пригласили соседа по лестничной площадке. После прибытия Хусейна Берктая сосед ушел. Обыском ру­ководил старший по службе. Обыск проводился с целью обнаружения доку­ментов, хранение которых считается преступлением и о наличии которых Деврим рассказал на допросе. Позже свидетель доложил старшему по службе, что ничего не обнаружил, и тогда другой наряд доставил Деврима в квартиру. Они предложили Девриму показать, где находятся документы. Тот показал несколько мест. Шесть полицейских и семья Беркгай находились в средней по размеру комнате. Задержанный проявил добрую волю, и после того как он стал вспоминать о месте хранения документов, с него сняли наручники. Дверь на балкон была полуоткрытой, поскольку в комнатах и на балконе обыск был завершен. У Деврима было атлетическое сложение- Распахнув дверь ударом ноги, он бросился к балюстраде и вниз с балкона. Свидетель заметил это лишь в последний момент и устремился к Девриму, но не добе­жал примерно полутора метров, так что удержать его не смог. Другие коллеги тоже пытались остановить Деврима, но безуспешно. Увидели его уже рас­простертым на земле. Двое полицейских-водителей также подошли к Дев­риму. В сопровождении отца пострадавшего отвезли в городскую больницу на машине второго наряда.

92. Свидетель заявил, что в составе полицейского наряда тоже сопро­вождал Деврима в больницу. Они быстро отвезли его в частную клинику на томографию, затем в городскую больницу, где им сообщили, что у Деврима могло быть кровоизлияние в мозг.

93. Свидетель утверждал, что в комнате во время обыска все было спо­койно. Деврим не проявлял агрессивности, скорее, старался быть полезным. Свидетель отметил, что сваленные на балконе старые книги и газеты остались там. Свет из гостиной хорошо освещал балкон. Он точно не помнит, чем они пользовались: карманным фонариком или другим источником света.

94. Свидетель показал, что Хусейна Берктая после инцидента увезли на одной из полицейских машин в комиссариат полиции Енишехира для снятия показаний.

 

g) Али Ихсан Йылдырим

95. Во время события фактов свидетель служил в полиции в Отделении по борьбе с терроризмом Управления безопасности Дийярбакира.

96. Свидетель утверждал, что был в составе наряда, задержавшего Дев­рима на основании доноса, и отвозил его в Управление безопасности. О показал, что в качестве удостоверения личности Деврим предъявил свой школьный билет.

97. Свидетель заявил, что был в составе первого наряда, который про­изводил обыск на квартире Деврима. Позже полицейские другого наряда привезли самого Деврима. Поскольку тот с ними сотрудничал, они сняли с него наручники. Все двери квартиры были открытыми. Когда Деврим выбросился с балкона, свидетель занимался обыском в спальне. Таким образом, он не видел случившегося. Квартира была небольшая. Двери спальни и балкона открывались в гостиную. Они уже с помощью фона­рика осмотрели набросанные в углу балкона вещи.

98. Относительно своих утверждений в прокуратуре и в Исправительном суде, что в тот момент, когда Деврим открыл дверь и выбросился с балкона, он с другими полицейскими находился в гостиной, свидетель сказал, что, используя местоимение “мы”, он имел в виду не себя, а своих коллег.

99. Свидетель заявил, что сразу же спустился к Девриму и отнес его в служебную машину. Он положил Деврима на заднее сидение таким образом, чтобы его голова покоилась на коленях отца. Свидетель поехал в больницу вместе с нарядом. Он старался успокоить Хусейна Берктая, крайне озабоченного состоянием своего сына.

100. Свидетель показал, что после первого медицинского осмотра в городской больнице они отвезли Деврима в частную клинику на томогра­фию, а потом снова в городскую больницу. Несколько позже на машине скорой помощи Деврима отвезли в университетскую больницу. Свидетель ушел из больницы около 22:30.

 

h) Хилъми Кот

101. Во время события фактов свидетель был сотрудником полиции в Отделении по борьбе с терроризмом Управления безопасности Дийярбакира.

102. Свидетель показал, что он входил в состав наряда, который про­изводил задержание Деврима и обыск в его доме. Несколько позже другой наряд привел Деврима на квартиру. Последний сказал, что у него имеются некоторые документы и сам принял участие в обыске. Дверь была полу­открытой, и свидетель внезапно услышал крики: “Бегом! держите его!”. Расстояние было небольшим, и Деврим уже выбросился с балкона. Отец и мать Деврима находились у двери гостиной. Полицейские тут же спус­тились к Девриму и отвезли его в сопровождении отца в больницу.

103. Свидетель сообщил, что никто из них не видел, как Деврим вы­бросился с балкона, поскольку они были заняты поиском улик в разных местах квартиры. Затем на месте был составлен протокол происшествия. Свидетель не помнит, ставил ли в больнице Хусейн Берктай свою подпись на документе.

104. Свидетель утверждал, что не был в суде во время разбирательства по возбужденному против него уголовному делу о халатности. Его пока­зания были отобраны по поручению суда.

105. Свидетель заявил, что, по его мнению, Деврим был обыкновен­ным задержанным, его не лишали свободы, он просто был взят полицией под контроль в связи с проводившимся расследованием.

 

i) Реджеп Ишгюзар

106. Во время события фактов свидетель был сотрудником полиции в Отделении по борьбе с терроризмом Управления безопасности.

107. Он был в составе наряда, доставившего Деврима домой, и участ­вовал в обыске. Свидетель так рассказывает о происшедшем: Деврим сообщил им о том, что имеет какие-то листовки и документы, однако не мог указать их точное местонахождение. Когда его привезли домой, на нем были наручники. Позже наручники сняли, чтобы дать возможность найти разыскиваемые документы среди книг. Родители Деврима тоже находились в гостиной с полицейскими. Всего в комнате было около десяти полицейских, причем некоторые присматривали за задержанным. Свидетель сообщил, что в то время как он производил обыск среди книг, находившихся в углу гостиной, он услышал крики: “человек выбросил­ся!”. Он обернулся и увидел бегущих к дверям квартиры и балкона коллег. Когда он спустился вниз, Деврим уже был в машине наряда.

108. Свидетель сообщил, что на месте протокол о происшествии не составлялся — он не помнил, где он его подписывал, и повторял, что не видел, как Деврим открыл дверь и выбросился с балкона.

109. Свидетель не помнил, при каких обстоятельствах осуществлялось производство по его уголовному делу в Исправительном суде Дийярбаки­ра. Он смутно помнит, что давал показания судье и прокурору в г. Стамбул (Istanbul).

 

j) Меджит Курназ

110. Свидетель во время события фактов был сотрудником полиции в комиссариате Енишехира.

111. Свидетель заявил, что не был в составе задержавшего Деврима наряда и не принимал участия в обыске его квартиры.

112. Свидетель не помнил, чтобы он брал показания у Хусейна Берктая 3 февраля 1993 г. в 20:00. Однако он узнал свою подпись на протоколе допроса. Свидетель не мог с точностью сказать, пришел ли заявитель самостоятельно или его привели проводившие следствие полицейские. Свидетель сказал, что происшествие имело место в подконтрольном ко­миссариату районе, поэтому полицейские были вправе допрашивать сви­детелей и заявителей, а также снимать схему местности для следственного дела для прокуратуры.

11З. Свидетель не смог объяснить расхождения между показаниями Хусейна Берктая, взятыми через полчаса после происшествия, где тот утверждал, что состояние здоровья сына было нормальным, и медицин­скими заключениями, составленными также 3 февраля 1993 г. в 19:30 и 20:20, в которых речь идет о коматозном состоянии Деврима. Он повто­рил, что Деврима задержали полицейские из Отделения по борьбе с тер­роризмом и что он ничего не знал о происшествии и предшествовавших ему событиях. В связи с этим он сказал, что задавал Хусейну Берктаю некоторые вопросы относительно политических взглядов его сына.

114. Однако свидетель признал свою подпись под протоколом о месте происшествия от 3 февраля 1993 г. в 19:30. Он утверждал, что после ин­цидента выехал на место происшествия для сбора улик и что медицинские заключения были получены и приобщены к материалам предварительного расследования.

II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНАЯ ПРАКТИКА

 

115. Применяемые в области деликатной ответственности принципы и практика сводятся к следующему:

 

А. Уголовное преследование

116. Уголовный кодекс Турции предусматривает наказания за все виды убийства (статьи 448 – 455) и покушений на убийство (статьи 61 и 62). Он также относит к преступлениям случаи, когда государственные служащие подвергают лиц пыткам или жестокому обращению (статьи 243 примени­тельно к пыткам и 245 — к грубому обращению). Доводимые до сведения властей обязанности проведения предварительных расследований по дея­ниям и упущениям, могущим квалифицироваться в качестве подобных преступлений, оговариваются в статьях 151 – 153 Уголовно-процессуаль­ного кодекса Турции.

Заявления о преступлениях могут подаваться не только прокурорам и в службы безопасности, но и в местные административные органы. Жа­лобы могут приноситься как в устном, так и в письменном виде. В пос­леднем случае власти обязаны составить протокол (статья 151).

Согласно статье 235 Уголовного кодекса Турции любой государствен­ный служащий, не доложивший в полицию или прокуратуру о ставшем ему известным при исполнении служебных обязанностей преступлении подлежит наказанию лишением свободы. Прокурор, любым способом узнавший о ситуации, позволяющей полагать о совершении преступле­ния, обязан инициировать расследование, чтобы решить вопрос о целе­сообразности возбуждения преследования (статья 153 Уголовно-процес­суального кодекса Турции).

117. Статья 230 Уголовного кодекса Турции предусматривает:

“Служащий, который по любой причине не исполняет своих обязаннос­тей или проявляет халатность при их исполнении, или отказывается испол­нять данные ему вышестоящими начальниками законным путем приказы без уважительных причин, наказывается лишением свободы сроком от трех ме­сяцев до одного года…

Если по причине такого отказа от исполнения или халатности, или неис­полнения законно выданных вышестоящими начальниками приказов государ­ство понесло ущерб, то наказание в зависимости от тяжести деяния устанавли­вается сроком от шести месяцев до трех лет лишения свободы и в виде пожиз­ненного или временного запрета на занятие государственных должностей.

В обоих случаях, если по недосмотру служащего или по причине неис­полнения приказа ущерб нанесен третьим лицам, последние должны кроме этого получить компенсацию”.

 

В. Гражданская и административная ответственность за преступления

118. Согласно статье 13 Закона № 2577 об административном процессе любая жертва ущерба, понесенного в результате действий администрации, может потребовать от последней компенсации в течение одного года после предполагаемого деяния. В случае полного или частичного отклонения такого требования или если никакого ответа не получено в течение шес­тидесяти дней, жертва может потребовать проведения административного

расследования.

119. В соответствии с частями 1 и 7 статьи 125 Конституции Турции:

“Обращение к судебному контролю возможно в отношении всех дейст­вий или актов администрации…

/…/

Администрация ответственна за возмещение причиненного своими дей­ствиями и актами ущерба”^[1].

Эти положения закрепляют объективную ответственность государства, которая вступает в силу, как только устанавливается, что в данных усло­виях или в данном случае государство не выполнило своих обязательств по поддержанию общественных порядка и безопасности или по защите жизни и имущества граждан, причем нет необходимости определять наличие деликатного упущения по вине администрации. В соответствии с этой нормой администрацию можно заставить выплатить компенсацию жертвам ущерба, вызванного действиями невыявленных лиц.

120. В соответствии с Обязательственным кодексом Турции любое лицо, претерпевшее ущерб в результате незаконных или деликатных дей­ствий, может подать иск о возмещении как материального (статьи 41 – 46), так и морального (статья 47) ущерба. В данном случае гражданские суды не связаны репрессивными соображениями или постановлениями судов по вопросу о виновности обвиняемого (статья 53).

Однако согласно статье 13 Закона № 657 о государственных служащих любой гражданин, пострадавший вследствие действия, направленного на исполнение обязательств, регулируемых публичным правом, может в принципе возбудить иск только против органа, к которому принадлежит соответствующий служащий, а не лично против этого служащего (пункт 5 статьи 129 Конституции и статьи 55 и 100 Обязательственного кодекса Турции). Однако данная норма не является абсолютной. Когда какое-то действие считается незаконным или деликатным и, следовательно, теряет характер “административного” действия или факта, гражданские суды могут дать разрешение на подачу иска о возмещении ущерба против само­го истца, без ущерба для права жертвы возбудить дело против администра­ции, ссылаясь на солидарную ответственность последней в качестве на­нимателя служащего (статья 50 Обязательственного кодекса Турции).

121. Пункт (g) статьи 13 Закона № 2559 о правах и обязанностях по­лиции предусматривает, что служащие полиции имеют право производить задержание лиц, в отношении которых есть веские улики или доказатель­ства совершения или попытки совершения преступления. В части 6 той же статьи указывается, что задержанному лицу сообщаются в письменной или, если это невозможно, устной форме причины ареста.

122. В пунктах 4—6 статьи 17 предусматривается, что любой сотрудник полиции имеет право в целях предотвращения преступления или задержания подозреваемых в совершении преступления лиц (после подтверждения своей принадлежности к полиции) потребовать от любого лица предъявить свое удостоверение личности. Последнее обязано подтвердить свою личность по­средством удостоверения личности, паспорта или иного официального до­кумента. В противном случае лицо может быть задержано полицией сроком на двадцать четыре часа с целью установления его личности.

ПРАВО

I. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВОЗРАЖЕНИЯ ВЛАСТЕЙ ТУРЦИИ

 

123. В своих дополнительных и окончательных замечаниях власти Тур­ции утверждали, что заявители не исчерпали всех предусмотренных внут­ренним правом средств правовой защиты. Власти Турции не согласились с решением о признании жалобы приемлемой, поскольку заинтересован­ные лица не предприняли никакой попытки возбуждения иска о компен­сации в гражданских и административных судебных органах.

124. Власти Турции также подчеркнули, что утверждения заявителей были должным образом исследованы судебными органами после дачи Девримом Берктаем показаний в Анталье 24 сентября 1994 г., в которых он обвиняет полицейских в халатности при исполнении служебных обя­занностей. Обращая особое внимание на то обстоятельство, что при их заслушивании представителями Европейской Комиссии заявители вы­двигали обвинение в предполагаемой попытке преднамеренного убийст­ва, власти Турции утверждали, что с этой точки зрения заявители не исчерпали всех внутренних средств правовой защиты.

125. Заявители обратили внимание на то обстоятельство, что власти Турции не представили свои замечания в положенные сроки и что их просьба об отсрочке рассмотрения вопроса о приемлемости до заверше­ния расследования по предварительному обвинению полицейских была отклонена Европейской Комиссией.

126. Как отметил Европейский Суд, в своем решении о приемлемости от 11 октября 1994 г. Европейская Комиссия констатировала, что, несмотря на два продления первоначального срока, власти Турции не представили заме­чаний до истечения последнего срока, а именно до 22 апреля 1994 г. Ничего не было предпринято и до 18 августа 1994 г., то есть до даты, обозначенной в письме Европейской Комиссии с уведомлением о предстоящем на заседа­нии 10 октября 1994 г. рассмотрении вопроса о приемлемости жалобы.

Европейская Комиссия отметила, что “предварительные замечания” от 10 октября 1994 г. были представлены слишком поздно, чтобы она могла получить ответные замечания заявителей, и сделала вывод о том, что “жалоба заявителей не может быть отклонена по причине неисчерпа­ния внутренних средств правовой защиты”. С учетом своей устоявшейся практики Европейский Суд счел, что власти Турции по причине пропуска установленного срока лишили себя права на выдвижение возражений относительно приемлемости жалобы (см. Постановление Европейского суда по делу “Айдын против Турции” (Aydin v. Turkey) от 25 сентяб­ря 1997 г., Reports 1997-VI, р. 1885, § 58). Таким образом, предварительные возражения властей Турции должны быть отклонены.

II. ОЦЕНКА ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ЕВРОПЕЙСКИМ СУДОМ

 

127. Прежде чем рассматривать утверждения заявителей в контексте конкретных положений Конвенции, Европейский Суд счел целесообраз­ным изучить элементы доказывания. Он напомнил в связи с этим, что для оценки данных элементов он обращается к принципу доказывания “вне разумных сомнений”, но добавил, что подобное доказывание может вывести на совокупность достаточно серьезных, четких и согласующихся между собой доказательств или неопровергнутых презумпций. Дополни­тельно в данном контексте учитывается поведение сторон при получении доказательств (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу “Ирландия против Соединенного Королевства” (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., Series A, № 25, р. 65, § 161).

 

А. Арест и заключение под стражу второго заявителя

128. Второй заявитель, Деврим Берктай, утверждал, что он произволь­но был лишен полицией права на свободу и личную безопасность, когда она взяла его под стражу по месту жительства.

129. Европейский Суд подчеркнул, что из имеющихся в деле письмен­ных доказательств и показаний полицейских Управления безопасности Дийярбакира видно, что заявитель и двое других (С.А. и С.И.) были задержаны вследствие полученного по телефону заявления за пропаганду сепаратизма и заключены под стражу после проверки их личностей (см. выше § 23). В протоколе от 5 февраля 1993 г. указывается, что С.А. и С.И. были отпущены после допроса (см. выше § 29).

130. Кроме того, второй заявитель утверждал — это соответствует по­казаниям его родителей, — что он был задержан как не имеющий при себе удостоверения личности (см. выше §§ 43,49 и 69) и что он не подпи­сывал никакого протокола, когда в течение примерно пяти часов нахо­дился под стражей в помещении Отделения по борьбе с терроризмом.

131. Относительно заключения под стражу по месту жительства второго заявителя шесть полицейских в своих показаниях отметили, что во время обыска последний находился под их непрерывным контролем, что в течение определенного времени на нем были наручники и что обыск имел цель найти упомянутые Девримом Берктаем во время допроса документы, хранение которых является преступлением (см. выше §§ 77, 86, 92, 97, 100 и 102)^[2].

132. В этом отношении, как отметил Европейский Суд, полицейский Хильми Кот, бывший членом задержавшего Деврима Берктая наряда, сообщает в своих показаниях, что последний был всего лишь задержан­ным, что его не лишали свободы, что он просто находился под контролем полиции в целях проведения расследования (см. выше § 105).

133. Как считал Европейский Суд, имеющиеся в его распоряжении элементы доказывания позволяют сделать вывод, что второй заявитель находился под контролем пяти полицейских и во время производства обыска по месту жительства был лишен свободы.

 

В. Предполагаемое посягательство на жизнь второго заявителя

134. В соответствии с протоколом обыска и происшествия, состав­ленным восемью полицейскими двух нарядов, второй заявитель, ут­верждая, что документы находились среди стопок журналов на балконе, тем самым обеспечил себе возможность открыть дверь и выброситься с балкона (см. выше § 24).

135. Европейский Суд отметил, что показания полицейских, находив­шихся с Девримом во время обыска, неточны и неясны, а также не со­гласуются с версией событий, изложенной в протоколе. Так, Йылмаз Динчер, водитель оперативной машины, находившийся рядом с ней и следивший за обстановкой у дома, заявил, что видел, как Деврим выбро­сился с балкона. При этом он подчеркнул, что рядом с ним полицейских не было. В его показаниях Исправительному суду он уточнил положение Деврима во время происшествия (см. выше § 46). Однако в своих устных показаниях он утверждал, что все произошло очень быстро, и он не успел заметить положения человека во время падения (см. выше § 80).

136. Европейский Суд отметил, что Хасан Сакарьяли, начальник на­ряда, доставивший Деврима Берктая домой, заявил прокурору, что видел, как Деврим быстро прошел через открытую дверь балкона и выбросился (см. выше § 36). В своих показаниях следователю Сакарьяли сказал, что вокруг Деврима было пять или шесть полицейских, в том числе Юсуф, Деврим был закован в наручники. Сакарьяли услышал голос на балконе и спросил Юсуфа, в чем дело. Тот объяснил, что он вышел на балкон с Девримом в поисках документа и что Деврим выбросился (см. выше пункт(f) § 42). Как отметил Европейский Суд, в своих устных показаниях Хасан Сакарьяли заявил, что он снял с Деврима наручники, что он не видел, как тот вышел на балкон, и что все полицейские и родители Деврима находились в гостиной, причем во время несчастного случая двери были открыты (см. выше § 78) ^[3].

137. Что касается Юсуфа Зия Эврана, начальника наряда, осуществив­шего задержание Деврима и обыск у него на дому, то в своих показаниях прокурору он утверждал, что Деврим пожелал выйти на балкон за доку­ментом и что неожиданно, выбежав из комнаты, он выбросился с балкона (см. выше § 33). В своих показаниях Исправительному суду Эвран прежде всего отметил, что во время событий не был на месте происшествия и что Деврим во время обыска “вел себя неадекватно” и “спрыгнул с балкона”. Из протокола показаний видно, что Эвран изменил свои показания и утверждал, что когда Деврим упал с балкона, сам он находился в гостиной (см. выше § 45) . В своих устных показаниях Эвран подчеркивал, что все полицейские находились в помещении вместе с родителями Деврима и что тот во время обыска не проявлял агрессивности и оказывал им содей­ствие. Эвран показал, что дверь на балкон была полуоткрытой, поскольку в комнатах и на балконе обыск был закончен. Он видел, как Деврим ногой распахнул дверь, подбежал к балюстраде балкона и бросился вниз (см. выше § 86)^[4] .

138. Али Ихсан Йылдырим в своих показаниях прокурору отмечает, что они взяли фонарь и готовились выйти на балкон за документом, когда Деврим кинулся к двери и выбросился на улицу через балюстраду (см. выше § 34). Йылдырим заявил в ходе разбирательства в Исправитель­ном суде Дийярбакира, что Деврим рассказал полицейским о якобы спря­танном в книге политическом документе и что они проводили обыск в гостиной, когда Деврим открыл дверь на балкон и выбросился на улицу (см. выше § 45)^[5] . В своих устных показаниях Йылдырим сообщил, что все двери квартиры были открыты и что он проводил обыск в спальне, когда Деврим выбросился с балкона. Он утверждал, что не был свидетелем происшествия, и, кроме того, подчеркнул, что полицейские до происше­ствия осмотрели предметы, находившиеся на балконе (см. выше § 92)^[6] .

139. Европейский Суд обратил внимание на то, что, как утверждал в прокуратуре Хильми Кот, дверь на балкон была открытой. В то же время X. Кот не был свидетелем происшествия, а родители Деврима видели, как их сын выбросился с балкона через балюстраду (см. выше § 35). Однако следователю X. Кот сообщил, что до происшествия дверь на балкон от­крытой не была и что он поставил подпись под своими показаниями прокурору, не прочитав их (см. выше § 42). В показаниях, взятых у него по поручению Исправительного суда, X. Кот утверждал, что Деврим со­общил полицейским о хранящемся на балконе оружии и что те пошли на балкон за оружием. Деврим освободился от наручников и выбросился с балкона (см. выше § 47)^[7] . В своих устных показаниях X. Кот утверждал, что полицейские, занятые проведением обыска в различных местах квар­тиры, не могли видеть, как Деврим выбросился с балкона (см. выше § 98)^[8].

140. Европейский Суд отметил, что первый заявитель и его жена Эсма Берктай дали подробное описание проводившегося у них дома обыска, а также отметили, что полицейские постоянно находились рядом с их сыном Девримом. В частности, они заявили, что полицей­ские заставили их выйти из гостиной и отвели Деврима на балкон (см. выше §§ 30 – 40 – 43 (а), (b), (с) и 60 – 69). Отметив, что он несколь­ко дней находился в состоянии комы, Деврим в своих устных показа­ниях подчеркивает, что трое или четверо полицейских вытолкали его через дверь балкона и приказали искать документ, хранение которого является преступлением. Он подробно описывал, как сидел на корточ­ках в углу балкона между двумя полицейскими. По его словам, он совершенно не помнит, что было после этого (см. выше § 51).

141. Ввиду вышеизложенного Европейский Суд констатировал, что полицейские вывели второго заявителя на балкон за документом и что в момент происшествия, вызвавшего тяжелые телесные повреждения за­явителя, он находился под их контролем.

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 2 КОНВЕНЦИИ

142. Второй заявитель утверждал, что на него было совершено напа­дение, в ходе которого полицейские столкнули его с балкона четвертого этажа. Кроме того, он заявил, что в тот же вечер полиция снова подвергла его жизнь опасности, преднамеренно задержав отца, который должен был отвезти его в медицинский пункт для снятия томограммы. Заявители посчитали также, что власти не выполнили своей обязанности по прове­дению эффективного и адекватного расследования происшествия. В этом они усматривают нарушение Статьи 2 Конвенции, которая гласит:

“1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приго­вора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении кото­рого законом предусмотрено такое наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа”.

 

А. Доводы сторон /. Заявители

143. Второй заявитель утверждал, что его падение по вине полицейских с балкона во время проводившегося у него дома обыска представляет собой неправомерное и потенциально смертельно опасное для него на­падение. По его словам, Статья 2 Конвенции относится не только к применению силы с целью лишения жизни, но и к применению силы, когда оно потенциально может лишить жизни.

144. Второй заявитель подчеркнул, что факты, послужившие предме­том жалобы, никем не оспариваются: он упал с балкона четвертого этажа и получил тяжелые телесные повреждения в то время, как пребывал под стражей или под наблюдением полицейских.

145. Ссылаясь на постановления Европейского Суда по делам “Томази против Франции” (Tomasi v. France) от 27 августа 1992 г. (Series A, № 241-А) и “Рибич против Австрии” (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г. (Series A, № 336), заявитель утверждал, что власти Турции обязаны пред­ставить убедительные разъяснения по поводу его падения с балкона во время нахождения под стражей и под полным контролем служащих по­лиции. В то же время власти Турции не представили никаких доказа­тельств того, что он выбросился с балкона преднамеренно.

146. Заявитель также обратил внимание на поведение полицейских, заставивших его отца, первого заявителя, несмотря на то, что тот наста­ивал на срочной необходимости отвезти своего сына в медпункт для сня­тия томограммы, ехать в комиссариат полиции для подписания состав­ленного ими протокола, где говорилось, что “его сын сам выбросился с балкона”. Подобные действия полиции еще раз подвергли его жизнь опас­ности. Они свидетельствовали об их полном безразличии к его жизни и являлись очевидным нарушением Статьи 2 Конвенции.

147. Кроме того, заявители утверждали, что власти Турции не вы­полнили своего обязательства по Статье 2 Конвенции и не провели расследования по поводу потенциально опасного для жизни примене­ния силы.

 

2. Власти Турции

148. Власти Турции считали, что утверждения заявителей безоснова­тельны и неубедительны. Они ссылались на то обстоятельство, что во время обыска в квартире заявителей полицейским не было оказано ни­какого сопротивления и что в поведении последних не было ни агрессии, ни насилия. Таким образом, непредсказуемость действий второго заяви­теля разрушала всякую причинно-следственную связь между фактами и ответственностью государственных служащих и, в частности, лишала по­лицейских возможности удержать заявителя от падения с балкона.

149. Власти Турции напомнили, что с учетом прецедента, установ­ленного в деле “Клаас против Германии” (Klaas v. Germany) (см. По­становление Европейского Суда от 22 сентября 1993 г. , Series A, № 269, § 29 in fine), Конвенционные органы не должны “подменять своим истолкованием фактов истолкование тех же фактов внутренними суда­ми, которые, по определению, отвечают за соотнесение полученных ими данных…”.

150. В настоящем деле власти Турции считали, что национальные суды отнеслись к оценке фактов с особым вниманием, которое не зависело от юридических формулировок обвинений, предъявленных полицейским. В итоге судебного разбирательства они пришли к выводу, что со стороны полицейских не было проявлено халатности при исполнении ими служеб­ных обязанностей.

В. Мнение Европейского Суда

 

1. Касательно падения второго заявителя с балкона и его доставки в медицинский центр для снятия томограммы

 

151. Статья 2 Конвенции, гарантирующая право на жизнь и опреде­ляющая условия, при которых лишение жизни может быть законным, относится к числу важнейших статей Конвенции. Она не предусматривает никаких исключений. Вместе со Статьей 3 Конвенции она закрепляет одну из основополагающих ценностей демократического общества в Со­вете Европы. Поэтому к условиям, при которых лишение жизни может быть законным, следует применять ограничительное толкование. Как тре­буют цели и задачи Конвенции, являющейся средством защиты прав че­ловека, ее Статья 2 должна толковаться и применяться таким образом, чтобы ее положения приобретали конкретность и эффективность (см. По­становление Европейского Суда по делу “МакКанн и другие против Со­единенного Королевства” (McCann and Others v.United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., Series A, № 324, §§ 146-147).

152. В целом из текста Статьи 2 Конвенции видно, что она имеет в виду не только преднамеренное убийство, но и ситуации, в которых правомерное использование силы может вызвать непреднамеренное лишение жизни. Преднамеренный или непреднамеренный характер применения силы со смертельным исходом, однако, является лишь одним из элементов, подле­жащих учету при оценке необходимости данной меры. Любое использование силы должно быть “абсолютно необходимым” для достижения одной из целей, упоминаемых в пунктах (а) и (с). Термин “абсолютно необходимый” означает, что следует применять более строгий и жесткий критерий, чем обычно используется для установления “необходимости в демократическом обществе” государственного вмешательства по смыслу пунктов 2 Статей 8— 11 Конвенции. Следовательно, применяемая сила должна быть строго про­порциональной преследуемым законным целям (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу “МакКанн и другие против Со­единенного Королевства”, §§ 148—149).

153. Европейский Суд напомнил, что в данном случае второй заявитель получил тяжелые телесные повреждения вследствие падения с балкона своей квартиры во время проводившегося в ней обыска, находясь под стражей. Данное обстоятельство не исключает исследование принесенных заявителем жалоб под углом зрения Статьи 2 Конвенции: в трех предыдущих делах, рассмотренных Европейским Судом в контексте данного положения, пред­полагаемые жертвы не погибли в результате виновных действий.

В Постановлении Европейского Суда по делу “Осман против Соеди­ненного Королевства” (Osman v. United Kingdom) (от 28 октября 1998 г.,Reports 1998-VIII, §§ 115—122) зафиксировано, что заявитель получил тя­желое пулевое ранение в результате выстрела в упор из ружья, нацелен­ного на него и его отца. Последний был убит. С учетом обстоятельств дела Европейский Суд пришел к выводу, что власти Соединенного Королев­ства не пытались уклониться от выполнения своего позитивного обяза­тельства по защите права на жизнь заинтересованных лиц, которое они имеют согласно Статье 2 Конвенции. В Постановлении Европейского Суда по делу “Яша против Турции” (Yasa v. Turkey) (от 2 сентября 1998 г., Reports 1998-VI, §§ 92—108) зафиксировано, что заявитель получил восемь пулевых ран от неизвестного, но выжил. Хотя Европейский Суд и считал, что власти не уклонились от исполнения своего долга по защите жизни заинтересованного лица, тем не менее, он сделал вывод, что они не ис­полнили своего процессуального обязательства, вытекающего из Ста­тьи 2, по проведению эффективного расследования нападения. По делу “L.C.B. против Соединенного Королевства” (L.C.B. v. United Kingdom) (см. Постановление Европейского Суда от 9 июня 1998 г., Reports 1998-III, pp. 1403—1404, §§ 36 – 41) больная лейкемией заявитель была дочерью военного, служившего на острове Кристмас (Christmas) во время британ­ских ядерных испытаний. Отметив, что никто не обвиняет государство в сознательном стремлении лишить заинтересованное лицо жизни, Евро­пейский Суд в контексте Статьи 2 Конвенции рассмотрел вопрос о том, все ли возможное было сделано государством для предотвращения опас­ности, грозившей жизни заявителя. Европейский Суд счел, что государ­ству по этому пункту нельзя было предъявить никаких обвинений.

154. Европейский Суд отметил, что три вышеупомянутых дела затра­гивали позитивное обязательство государства в соответствии с пунктом 1 Статьи 2 Конвенции: охранять жизнь гражданина от покушений третьих лиц или от риска заболевания. В то же время он указал, что когда жертва не лишается жизни, то причиненные государственными служащими те­лесные повреждения могут рассматриваться как нарушение Статьи 2 Кон­венции только при исключительных обстоятельствах. Что касается уго­ловной ответственности лиц, применивших силу, то этот вопрос, конечно же, имеет отношение к разбирательству в контексте Конвенции (см. упо­минавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу “МакКанн и другие против Соединенного Королевства”). Тем не менее при оценке того, могут ли в определенном случае действия государственных служа­щих, ответственных за нанесение телесных повреждений без смертельного исхода, рассматриваться как несовместимые с целями и задачами Статьи 2 Конвенции, наряду с другими обстоятельствами могут учитываться сте­пень и вид применения силы, равно как и недвусмысленно обусловившие применение силы цель и намерение. Практически во всех случаях поку­шений или жестокого обращения с лицом со стороны полиции или воен­ных жалобы лица должны рассматриваться преимущественно под углом зрения Статьи 3 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Евро­пейского Суда по делу “Ильхан против Турции” (Ilhan v. Turkey), жалоба № 22277/93, ECHR 2000, § 76).

155. Европейский Суд напомнил, что второй заявитель получил тяже­лые телесные повреждения в результате падения с балкона своей кварти­ры, когда он был приведен туда полицейскими, и что он находился в коме примерно четырнадцать дней. Сделанные во время события фактов ме­дицинские заключения указывают на серьезность этих повреждений, со­здававших опасность для жизни заинтересованного лица.

Однако, изучив обстоятельства дела, Европейский Суд не убежден, что действия полицейских во время обыска на квартире заявителей, в то время когда второй заявитель находился под их контролем, могут по своей при­роде или уровню квалифицироваться как нарушение Статьи 2 Конвенции. Кроме того, в данном контексте не возникает никаких внятных вопросов относительно предполагаемого отсутствия оперативности при оказании заинтересованному лицу необходимой медицинской помощи. Тем не менее Европейский Суд позже вернется к этим вопросам в связи с жало­бами, принесенными в контексте Статьи 3 Конвенции.

156. Таким образом, нарушение Статьи 2 Конвенции в части приме­нения ко второму заявителю насилия при проведении у него на квартире обыска не имело места.

 

2. Позитивные и процессуальные обязательства, вытекающие из Статьи 2 Конвенции

157. В свете сделанного выше вывода и учитывая обстоятельства дан­ного дела, Европейский Суд счел, что нет необходимости рассматривать в контексте Статьи 2 Конвенции утверждения, согласно которым власти Турции не выполнили своего обязательства по защите права на жизнь второго заявителя или по проведению эффективного дознания по факту применения силы.

 

IV. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

 

158. Второй заявитель утверждал, что действия полицейских, ставшие причиной его падения с балкона во время проведения у него дома обыска, представляют собой случай бесчеловечного обращения, и тот факт, что власти не провели эффективного дознания по принесенной его родите­лями жалобе на полицейских, сам по себе является очевидным наруше­нием Статьи 3 Конвенции. Первый заявитель считал, что он тоже стал жертвой бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, когда его заставили подписать обвинительный протокол в отношении сына в качестве условия доставки последнего в больницу для оказания скорой помощи. Статья 3 Конвенции гласит:

“Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или уни­жающему достоинство обращению или наказанию”.

 

А. Доводы сторон

159. Повторив аргументы, приведенные в обоснование жалоб, подан­ных им в контексте Статьи 2 Конвенции, второй заявитель утверждал, что власти Турции не дали удовлетворительного разъяснения относительно его падения с балкона своей квартиры в то время, как он находился под контролем полицейских. Он также обвинил власти Турции в том, что они не провели эффективного и адекватного дознания по принесенным его родителями в феврале и марте 1993 года жалобам.

160. Ссылаясь на Постановление Европейского Суда по делу “Курт против Турции” (Kurt v. Turkey) от 25 мая 1998 г. (Reports 1998-III), первый заявитель просил Европейский Суд вынести постановление, что в соот­ветствии со Статьей 3 Конвенции государство-ответчик несет ответствен­ность за боль и страдания, перенесенные им через полчаса после несчаст­ного случая, когда сын еще был в коме, а полицейские заставили его ехать в комиссариат полиции для подписания освобождающего их от ответст­венности заявления.

161. Власти Турции сочли, что утверждения заявителей являются совершенно необоснованными и что нет никаких доказательств, подтверждающих неправильное поведение полицейских, а также, что утверждения заявителей похожи на сценарий, навязанный адвокатами Ассоциации по защите прав человека Дийярбакира с единственной целью — создать новый предлог для обвинений граждан, исповедующих “алеви”^[9], и что речь идет об обыкновенной уловке представителей заявителей с очевид­ной целью очернения Турции. Кроме того, судебными властями по дан­ному происшествию было проведено должное расследование.

 

В. Мнение Европейского Суда

162. Европейский Суд неоднократно указывал, что Статья 3 Конвен­ции закрепляет один из основополагающих принципов демократического общества. Конвенция налагает абсолютный запрет на пытки и бесчело­вечное или унижающее достоинство наказание или обращение даже при самых неблагоприятных обстоятельствах, таких, как борьба с терроризмом и организованной преступностью. Статья 3 Конвенции не предусматри­вает никаких ограничений, чем отличается от большинства других поло­жений Конвенции и Протоколов №№ 1 и 4 к ней. При этом в соответ­ствии с пунктом 2 Статьи 15 Конвенции она не допускает никаких от­ступлений даже в случае общественной опасности, создающей угрозу жизни нации (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу “Сельмуни против Франции” (Selmouni v. France), жалоба № 25803/94, ECHR 1999-V, § 95, и Постановление Европейского Суда по делу “Ассенов и другие против Болгарии” (Assenov and Others v.Bulgaria) от 28 октября 1998 г., Reports 1998-VIII, p. 3288, § 93).

163. Европейский Суд напомнил, что для квалификации по Статье 3 Конвенции жестокое обращение должно достичь минимального уровня жестокости. Оценка этого минимума является относительной по сути. Она зависит от совокупности обстоятельств дела и, в частности, от продолжи­тельности обращения, его физических и психических последствий, а также — иногда — от пола, возраста и состояния здоровья пострадавшего. Когда лицо лишено свободы, то применение к нему физической силы, если оно не оправдано прямо вызванной его поведением необходимостью, ущемляет его человеческое достоинство и, в принципе, является наруше­нием права, гарантируемого Статьей 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу “Текин против Турции” (Tekin v. Turkey) от 9 июня 1998 г., Reports 1998-IV, pp. 1517—1518, §§ 52 и 53, и упоминав­шееся выше Постановление Европейского Суда по делу “Ассенов и другие против Болгарии”, р. 3288, § 94).

164. Европейский Суд признал некое обращение, с одной стороны, “бес­человечным”, поскольку, в частности, оно применялось преднамеренно в течение нескольких часов и имело следствием если и не серьезные телесные повреждения, то как минимум тяжелые физические и моральные страдания; и с другой — “унижающим достоинство”, поскольку вызвало у пострадавших унизительное и оскорбительные для них чувства страха, боли и неполноцен­ности. Чтобы быть квалифицированными как “бесчеловечные” или “уни­жающие достоинство”, страдания или унижение должны в любом случае превосходить те, которые неизбежно вызываются соответствующей формой обращения или законного наказания. Ответ на вопрос, имело ли определен­ное обращение целью унижение или оскорбление пострадавшего, — еще

один элемент, подлежащий учету (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу “V. против Соединенного Королевства” (V. v. United Kingdom), жалоба № 24888/94, ECHR 1999-IX, § 71, и Поста­новление Европейского Суда по делу “Ранинен против Финляндии” (Raninen v. Finland) от 16 декабря 1997 г., Reports 1997-VIII, pp. 2821—2822, § 55).Однако отсутствие такой цели не может окончательно означать невоз­можность установления нарушения Статьи 3 Конвенции.

165. Ссылки в Европейском Суде на плохое обращение должны под­крепляться соответствующими элементами доказывания (см., mutatismu­tandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу “Клаас против Германии”, р. 17, § 30). Для установления предполагаемых фактов Европейский Суд пользуется критерием доказывания “вне разум­ных сомнений”; однако подобное доказывание может иметь результатом появление целого ряда достаточно серьезных, точных и согласующихся между собой улик или неопровержимых презумпций (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу “Ирландия против Со­единенного Королевства”, р. 65, § 161 in fine).

 

1. Второй заявитель

166. В данном случае Европейский Суд выделил несколько элементов:

a) второй заявитель, которому ко времени события фактов испол­нилось 17 лет, был задержан 3 февраля 1993 г. около 15:30 и взят под стражу в помещении полиции. Из материалов дела видно, что наряд в составе четырех полицейских явился к нему домой около 17:30 для проведения обыска и что другой полицейский наряд из четырех поли­цейских около 19:00 доставил заинтересованное лицо домой, чтобы показать им документ, хранение которого считается преступлением. Составленный восемью полицейскими протокол обыска и происшест­вия констатирует, что, желая найти упомянутый документ среди на­бросанных в углу балкона газет, Деврим Берктай открыл дверь балкона и бросился вниз через балюстраду;

b) Европейский Суд уже установил, что объяснения полицейских, со­держащиеся как в их устных показаниях, так и в заявлениях внутренним властям, содержат противоречия и неточности (см. выше §§ 130 – 134) в части изложения фактов несчастного случая, имевшего следствием для второго заявителя тяжелые телесные повреждения (см. выше § 28);

c) заявители и Эсма Берктай показали, что Деврим Берктай находился под контролем полицейских во время обыска — это не оспаривается влас­тями Турции — и что полицейские вывели его на балкон. Протокол про­исшествия, составленный сразу после падения Деврима, указывает на то, что находившиеся на балконе предметы были “перемешаны” и что высота стенки балкона вместе с металлической надстройкой составляла сто двад­цать пять сантиметров;

d) в ходе разбирательства, состоявшегося в отсутствие заявителей и без экспертизы на местности, Исправительный суд счел версию полицей­ских правдоподобной и вынес им оправдательный приговор. Данное ре­шение было принято судом без установления причинноследственной связи между действиями отвечавших за охрану второго заявителя поли­цейских и падением его по собственной вине с балкона (см. выше § 48) .

167. Европейский Суд счел необходимым подчеркнуть, что содержа­щиеся под стражей лица находятся в уязвимом положении и власти обя­заны обеспечить их защиту. Государство несет моральную ответственность за любое задержанное лицо, поскольку последнее находится целиком во власти сотрудников полиции. Когда рассматриваемые события целиком или большей частью известны только властям, как в случае, когда лица находятся под их контролем во время нахождения под стражей, любое телесное повреждение, нанесенное в этот период, дает серьезные основа­ния для презюмирования деяния. Властям государства-ответчика надле­жит представить доказательства установления фактов, ставящих под со­мнение сообщение жертвы (см. упоминавшееся выше Постановление Ев­ропейского Суда по делу “Томази против Франции”, pp. 40—41, §§ 109— 110, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу “Рибич против Австрии”, р. 24, § 31).

168. Европейский Суд подчеркнул, что освобождение полицейских от уголовного преследования не снимает с государства-ответчика ответствен­ности с точки зрения Конвенции. Таким образом, государство обязано пред­ставить убедительное объяснение происхождения телесных повреждений второго заявителя. Однако государство всего лишь отсылает к итогам судеб­ного разбирательства внутренними судами, где решающее значение прида­валось показаниям полицейских, утверждавших, что заявитель выбросился с балкона. Европейский Суд не признал данное объяснение убедительным и в связи с этим сослался на сделанные выше выводы (§§ 130 – 136).

169. Напоминая об обязанности властей отвечать за находящихся под их контролем лиц и за все подлежащие их ведению проблемы, Европей­ский Суд счел, что в данном деле государство-ответчик несет ответствен­ность за телесные повреждения, полученные вторым заявителем в резуль­тате падения в то время, когда он находился под контролем полицейских. Европейский Суд напомнил, что потребности дознания и неоспоримые трудности борьбы с терроризмом не могут быть основанием для ограни­чения защиты физической неприкосновенности личности (см. упоминав­шееся выше Постановление Европейского Суда по делу “Томази против Франции”, р. 42, § 115).

170. Поэтому Европейский Суд пришел к выводу, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции.

 

2. Первый заявитель

171. Европейский Суд отметил, что первый заявитель сам считает себя жертвой бесчеловечного и унижающего достоинство обращения вследст­вие боли и переживаний, перенесенных им в результате действий поли­цейских, заставивших его отправиться в комиссариат полиции Енишехира для подписания заранее подготовленных показаний, несмотря на то, что он настаивал на необходимости отвезти своего получившего тяжелые те­лесные повреждения сына в медицинский пункт для снятия томограммы.

172. Европейский Суд отметил, что в деле “Курт против Турции” (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда, pp. 1188 – 1197, §§ 130 – 134), где заявитель жаловалась на пропажу своего сына во время непризнанного задержания, он установил, что с учетом особых обстоятельств дела заинтересованное лицо явилось жертвой нарушения Статьи 3 Конвенции. Европейский Суд, в частности, сослался на тот факт, что заявитель была матерью лица, пострадавшего в результате серьезного нарушения прав человека, причем сама стала жертвой пассивности влас­тей по отношению к ее страданиям и переживаниям.

173. Таким образом, факты данного дела отличаются от фактов дела ” Курт против Турции”. Европейский Суд отметил, что через полчаса после падения сына, то есть около 20:00, в то время как первый заявитель находился рядом с сыном в больничном отделении скорой помощи, его отвезли в комиссариат полиции, где он подписал показания о том, что Деврим сам выбросился с балкона, что состояние его здоровья не внушало опасений и что он никого ни в чем не обвинял (см. выше § 26). Однако в медицинском заключении службы скорой помощи городской больницы, а также в протоколе, состав­ленном полицией тоже в 20:00, указывается на коматозное состояние Деврима. Кроме того, врач установил у него нарушение жизненных функций, потерю сознания и наличие опасности для жизни (см. выше §§ 22-27). Из документов дела четко видно, что отбиравший у первого заявителя показания полицейский Меджит Курназ, имея в своем распоряжении данное медицин­ское заключение, около 19:30 часов явился на место происшествия для сня­тия на местности схемы происшествия (см. выше §§ 107-109)^[10]. В своих показаниях дознавателю первый заявитель указал, что полицейские, до­ставив его в комиссариат, не дали ему ухаживать за сыном и что он был потрясен случившимся (см. выше § 43).

174. Европейский Суд признал, что первый заявитель был расстроен и переживал моральные страдания, когда его доставили в комиссариат поли­ции и заставили подписать заранее подготовленные показания, в то время как его сын пребывал в состоянии комы. Однако Европейский Суд отметил, что материалы дела все же указывают на факт оказания Девриму Берктаю соответствующей медицинской помощи врачами госпиталя. С учетом этих установленных обстоятельств (см. выше §§ 158-161) Европейский Суд при­шел к выводу, что следует рассмотреть вопрос о том, было ли спорное обра­щение “унижающим достоинство” по смыслу Статьи 3 Конвенции.

175. Определяя, было ли наказание или обращение с человеком “унижа­ющим достоинство” по смыслу Статьи 3 Конвенции, Европейскому Суду надлежит установить, имела ли место цель унизить и оскорбить заинтересо­ванное лицо, причем унижение и оскорбление должны достичь минимума жестокости, а также затрагивала ли данная мера по совокупности личность последнего в степени, несовместимой со Статьей 3 Конвенции (см. Поста­новление Европейского Суда по делу “Альбер и Ле Конт против Бельгии” (Albert and Le Compte v. Belgium) от 10 февраля 1983 г., Series A, № 58, p. 13, § 22). В связи с этим может приниматься во внимание публичный характер санкции или обращения. Но следует помнить, что отсутствие публичности не обязательно является препятствием для включения определенного нака­зания в данную категорию. Может оказаться вполне достаточным, чтобы жертва претерпела унижение в своих собственных глазах, при том, что ее не унизили в глазах других (см. Постановление Европейского Суда по делу “Тайрер против Соединенного Королевства” (Tyrer v. United Kingdom) от 25 апреля 1978 г.Series А, № 26, р. 16, § 32).

176. Рассматривая обстоятельства дела в целом, Европейский Суд не счел установленным, что рассматриваемое обращение достигло уровня жестокости, требуемого Статьей 3 Конвенции. Следовательно, примени­тельно к первому заявителю нарушения данного положения не было.

 

3. Предполагаемое отсутствие эффективного расследования

177. В своем упоминавшемся ранее Постановлении по делу “Ассенов и другие против Болгарии” от 28 октября 1998 г. Европейский Суд опре­делил процессуальное нарушение Статьи 3 Конвенции в связи с неаде­кватным проведением властями следствия по заявлению заявителя о жес­током обращении с ним в полиции. Европейский Суд отметил, что при отсутствии эффективного официального расследования общеправовое за­прещение пыток и бесчеловечных или унижающих достоинство наказа­ний и обращения является бесполезным (см. также Постановление Боль­шой Палаты Европейского Суда по делу “Лабита против Италии” (Labita v. Italy), жалоба № 26772/95, ECHR 2000-IV, § 131).

178. Дополнительно Европейский Суд напомнил о своем Постановле­нии по делу “Ильхан против Турции”, в котором вопрос об уместности или необходимости определения процессуального нарушения Статьи 3 Конвенции в соответствующем деле зависит от конкретных обстоятельств данного дела (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу “Ильхан против Турции”, §§ 92—93).

179. В свете вышесказанного и учитывая конкретные обстоятельства настоящего дела, Европейский Суд пришел к выводу, что данная жалоба должна рассматриваться в контексте Статьи 13 Конвенции. В связи с этим Европейский Суд подчеркнул, что, будучи независимым в своих правовых определениях, он не считает себя связанным ни толкованием заявителей, ни толкованием властей государства-ответчика. Исходя из принципа jura novit curia, Европейский Суд не раз рассматривал поступившие жалобы в контексте статей или пунктов, на которые тяжущиеся не ссылались. Жалоба характеризуется оспариваемыми фактами, а не упоминаемыми в ней средствами защиты или правовыми доводами (см. Постановление Европейского Суда по делу “Герра и другие против Италии” (Guerra and Others v. Italy) от 19 февраля 1998 г., Reports 1998-1, p. 223, § 44).

V. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ

180. Заявители утверждали, что власти Турции не провели эффектив­ного и адекватного расследования их жалоб на полицейских.

Статья 13 Конвенции предусматривает:

“Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в госу­дарственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, дей­ствовавшими в официальном качестве”.

181. Первый заявитель утверждал, что после инцидента он и жена подали жалобу в прокуратуру. Однако никакого глубокого судебного расследования в судебных органах страны по ней не проводилось. Что касается уголовного преследования в отношении шести полицейских, то суд основывался исклю­чительно на противоречивых показаниях обвиняемых полицейских, не пы­таясь заслушать заявителей, хотя Эсма Берктай и ее сосед по лестничной площадке, предположительно, присутствовали при обыске.

182. Власти Турции утверждали, что проведенное в Турции рассле­дование было безупречным и что Деврим Берктай не предъявлял никаких жалоб национальным властям на преднамеренную попытку по­лицейских лишить его жизни.

183. Европейский Суд еще раз подтвердил, что Статья 13 Конвенции гарантирует наличие во внутреннем праве средства правовой защиты, позволяющего реализовать права и свободы в том виде, как они закреп­лены в Конвенции. Таким образом, из данного положения проистекает требование о наличии средства внутренней правовой защиты, дающего полномочия компетентному национальному органу рассмотреть содержа­ние базирующейся на Конвенции “оспариваемой жалобы” и предложить соответствующий способ восстановления справедливости, при том, что Договаривающиеся Государства располагают определенными пределами усмотрения в части способа исполнения обязательств, вытекающих из данного положения. Масштаб обязательства, вытекающего из Статьи 13 Конвенции, может быть разным в зависимости от характера жалобы, при­несенной заявителем на основании Конвенции. Однако средство право­вой защиты, предусмотренное Статьей 13 Конвенции, должно быть “эф­фективным” как на практике, так и в теории и, в частности, в том смысле, что его применению не должны строиться неоправданные препятствия в виде действия или бездействия властей государства-ответчика (см. Поста­новление Европейского Суда по делу “Аксой против Турции” (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports 1996-VI, р. 2286, § 95; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу “Айдын против Тур­ции”, pp. 1895-1896, § 103; и Постановление Европейского Суда по делу “Кайя против Турции” (Kaya v. Turkey) от 19 февраля 1998 г., Reports 1998-1, pp. 329-330, § 106).

Когда лицо выступает с оспариваемой жалобой на жестокое обраще­ние во время пребывания под контролем государственных служащих, по­нятие эффективного средства правовой защиты подразумевает, кроме вы­платы надлежащей компенсации, проведение эффективного и глубокого расследования, способного обеспечить выявление и наказание виновных и предусматривающего эффективный доступ заявителя к процедуре рас­следования (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу “Текин против Турции”, § 66).

184. Опираясь на представленные доказательства, Европейский Суд признал ответственность государства-ответчика с точки зрения Статьи 3 Конвенции (см. выше § 166) . Таким образом, жалобы второго ответчика являются “оспариваемыми” в контексте Статьи 13 Конвенции (см. По­становление Европейского Суда по делу “Бойл и Раис против Соединен­ного Королевства” (Boyle and Rice v. United Kingdom) от 27 апреля 1988 г.,Series A, № 131, p. 23, § 52, и упоминавшееся выше Постановление Ев­ропейского Суда по делу “Ильхан против Турции”, § 97).

185. Таким образом, власти Турции были обязаны провести эффек­тивное расследование обстоятельств получения Девримом Берктаем те­лесных повреждений.

186. Применительно к рассматриваемому делу Европейский Суд отметил, что после происшествия прокурор Республики допросил мать и отца Деврима Берктая, их соседа по лестничной площадке, а также обвиняемых полицей­ских. Из документов дела видно, что после этого соответствующими адми­нистративными органами дознания было проведено расследование и что двое следователей допрашивали тех же лиц и Деврима Берктая. В своих показаниях заявители и Эсма Берктай повторили свои утверждения в отно­шении полицейских, обвинив их в халатности при исполнении служебных обязанностей. Второй следователь присовокупил к делу медицинское заклю­чение, в котором врачи указывали, что установленные последствия инци­дента создали опасность для жизни Деврима Берктая и сделали его нетрудо­способным на срок в сорок пять дней (см. выше § 43).

187. Касаясь уголовного разбирательства в Исправительном суде Дийярбакира, Европейский Суд обратил особое внимание на тот факт, что заяви­телей ни разу не проинформировали о ходе этого разбирательства. Их не вызывали в суд, и они не имели возможности ознакомиться с документами дела. В декабре 1994 года в рамках следствия по делу заявители дали поли­цейским показания в Управлении безопасности Антальи. В то же время первый заявитель в своих устных показаниях отмечал, что подписал свои показания под давлением, опасаясь мести (см. выше § 66). Кроме того, Ев­ропейский Суд отметил, что Исправительный суд заслушал показания только трех полицейских и что у одного из них они были взяты по поручению суда.

188. Европейский Суд установил, что все изложенные полицейскими версии происшествия отличаются друг от друга в важных деталях (см. выше §§ 131 — 136). Несмотря на эти настораживающие признаки, суд со своей стороны не провел никакого расследования. Более того, он не удосужился заслушать всех полицейских, а также рассмотреть версию событий в изложении заявителей. Вместо этого суд целиком положился на устные показания трех полицейских и, отметив, что Деврим непосред­ственно перед падением находился под контролем подозреваемых, без каких-либо дополнительных уточнений оправдал последних, сославшись на отсутствие причинно-следственной связи между их поведением и те­лесными повреждениями Деврима.

189. Таким образом, независимо от того, удалось ли заявителям в данном случае убедить суд в факте допущения полицией недосмотра, они имели право услышать в ходе состязательного процесса объяснения по­лиции относительно ее действий и упущений.

190. По этой причине Европейский Суд пришел к выводу, что заяви­тели были лишены эффективного средства правовой защиты в связи со своими утверждениями в отношении полицейских, средства, которое бы соответствовало требованиям Статьи 13 Конвенции.

Следовательно, имело место нарушение Статьи 13 Конвенции.

VI. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ

 

191. Второй заявитель утверждал, что полиция произвольным образом лишала его свободы, когда насильно удерживала по месту жительства.

192. Пункт 1 Статьи 5 Конвенции предусматривает следующее:

“1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за не­исполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению и совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании за­конного постановления для воспитательного надзора или его законное за­ключение под стражу, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;

e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения рас­пространения инфекционных заболеваний, а также законное заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;

f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью пред­отвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче”.

193. Второй заявитель, утверждая, что полиция произвольно удержи­вала его под стражей по месту жительства во время обыска, в ходе которого он получил серьезные телесные повреждения, оспаривал законность этого удержания с точки зрения внутреннего права и его соответствие “уста­новленному законом порядку” по смыслу пункта 1 Статьи 5 Конвенции.

194. По мнению властей Турции, заинтересованное лицо с двумя то­варищами было задержано в соответствии с пунктом (g) статьи 13 Закона о правах и обязанностях полиции по подозрению в ведении пропаганды терроризма. Кроме того, основания для ареста были ему сообщены по­средством протокола, а двое задержанных одновременно с ним лиц были отпущены на свободу через сорок восемь часов содержания под стражей.

195. Европейский Суд прежде всего указал на основополагающее зна­чение заложенных в Статье 5 Конвенции гарантий, направленных на соблюдение права человека в демократическом обществе быть защищен­ным от произвольного задержания властями. Именно по этой причине он не устает подчеркивать в своей практике, что любое лишение свободы должно осуществляться в соответствии не только с основными и процес­суальными нормами национального законодательства, но и с самой целью Статьи 5 Конвенции: защитить лицо от произвола (см., среди прочих прецедентов, Постановление Европейского Cуда по делу “Чахал против Соединенного Королевства” (Chahal v. United Kingdom) от 15 нояб­ря 1996 г., Reports 1996-V, p. 1864, § 118). На важность защиты лица от произвола указывает тот факт, что пункт 1 Статьи 5 Конвенции включает в себя исчерпывающий список обстоятельств, при которых лица могут на законных основаниях быть лишены свободы, разумеется, при том, что эти обстоятельства требуют узкого толкования, ибо речь идет об исключениях из основополагающей гарантии личной свободы (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу “Куинн против Франции” (Quinn v. France) от 22 марта 1995 г., Series А, № 311, р. 17, § 42).

196. Следует также подчеркнуть, что составители Конвенции подкре­пили защиту лица от произвольного лишения свободы рядом материаль­ных прав, имеющих целью сведение до минимума риска произвола, оп­ределив, что акт лишения свободы подлежит независимому судебному контролю и осуществляется под ответственность властей. Требования пунктов 3 и 4 Статьи 5 Конвенции, которые делают упор на незамедли­тельности и на судебном контроле, имеют в этом смысле особое значение. Незамедлительное судебное вмешательство может обеспечить выявление и предотвращение принятия мер, создающих опасность для жизни или опасность жестокого обращения, нарушающих основные гарантии, зало­женные в Статьях 2 и 3 Конвенции (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу “Аксой против Турции”, р. 2282, § 76). В данном случае речь идет о защите физической неприкос­новенности индивида, а также о безопасности человека в ситуации, ко­торая при отсутствии гарантий может свести на нет принцип верховенства права и вывести задержанных за пределы действия элементарнейших форм правовой защиты.

197. Возвращаясь к конкретным обстоятельствам дела, Европей­ский Суд отметил, что второй заявитель, которому к моменту события фактов исполнилось семнадцать лет, находился под контролем пяти полицейских и во время проведения обыска у него дома был лишен свободы (см. выше §§ 128—129). В то же время из документов дела четко не видны основания для его ареста. В протоколе о задержании от 3 февраля 1993 г. упоминается, что заинтересованное лицо было задержано за пропаганду сепаратизма; заявители и Эсма Берктай ут­верждали, что Деврим был задержан и взят под стражу на том основа­нии, что при нем не оказалось удостоверения личности.

198. Пункт (g) статьи 13 Закона о правах и обязанностях полиции, на который ссылались власти Турции, дает право любому служащему поли­ции производить без ордера задержание любого лица, в отношении кото­рого есть веские основания и улики, позволяющие подозревать его в совершении или попытке совершения преступления (см. выше § 117)’.

199. В связи с этим Европейский Суд подчеркнул, что “правдопо­добность” подозрений, на которой должно основываться задержание, является существенным элементом предоставляемой подпунктом (с) пункта 1 Статьи 5 Конвенции защиты от произвольного лишения сво­боды. Наличие обоснованных подозрений подразумевает наличие фак­тов или сведений, могущих убедить объективного наблюдателя, что индивид, о котором идет речь, мог совершить преступление. Европей­ский Суд напомнил, что власти Турции должны представить ему как минимум некоторые факты или сведения, способные убедить его в существовании веских оснований подозревать задержанное лицо в со­вершении предполагаемого преступления (см., в частности, Постанов­ление Европейского Суда по делу “Фокс, Кэмпбелл и Хартли против Соединенного Королевства” (Fox, Campbell and Hartley v. United King­dom) от 30 августа 1990 г., Series A, № 182, p. 16, § 32).

200. Сославшись на свои соображения относительно оценки доказа­тельств, связанных с задержанием второго заявителя (см. выше §§ 125- 129), Европейский Суд подчеркнул, что из материалов дела нельзя сделать заключение о существовании правдоподобных подозрений. Кроме того, ввиду отсутствия (помимо протокола о задержании) каких-либо других доказательств, подтверждающих подозрения в отношении заинтересован­ного лица, объяснения властей Турции не соответствуют минимальным требованиям подпункта (с) пункта 1 Статьи 5 Конвенции.

201. В этих условиях Европейский Суд не считал, что лишение свободы Деврима Берктая во время обыска у него дома было “законным задержа­нием” ввиду наличия “правдоподобных оснований подозревать, что (за­интересованное лицо) совершило преступление”.

Следовательно, в данном случае имело место нарушение пункта 1 Статьи 5 Конвенции.

VII. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 1 ПРОТОКОЛА № 1 К КОНВЕНЦИИ

 

202. В ходе разбирательства в Европейской Комиссии первый заяви­тель утверждал, что проведение полицией у него на квартире обыска было произвольным посягательством на его право собственности. В своих за­мечаниях по существу дела он сообщил, что отказывается от дальнейшего производства по данной жалобе.

203. Ввиду этого Европейский Суд не видит необходимости в рас­смотрении данного вопроса.

VIII. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ БЫВШЕЙ СТАТЬИ 25 КОНВЕНЦИИ

 

204. Заявители утверждали, что им помешали воспользоваться своим правом индивидуального обжалования, что противоречит пункту 1 быв­шей Статьи 25 Конвенции (нынешняя Статья 34), которая гласит:

“1. Комиссия может принимать жалобы, направленные в адрес Генераль­ного секретаря Совета Европы, от любого лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции, при условии, что Высокая Договариваю­щаяся Сторона, на которую подана жалоба, заявила, что она признает компе­тенцию Комиссии принимать такие жалобы. Те из Высоких Договаривающихся Сторон, которые сделали такое заявление, обязуются никоим образом не пре­пятствовать эффективному осуществлению этого права”^[11].

205. Заявители утверждали, что полицейские оказывали на них давле­ние и что их допрашивали не только по поводу инцидента, но и, в част­ности, по поводу их жалобы.

По словам первого заявителя, он подписал свои показания полицейским Управления безопасности Антальи, опасаясь мести, а его заявление о том, что он не подавал жалобы в Европейскую Комиссию, было вынужденным.

Второй заявитель говорил, что был взят под стражу полицией Антальи 16 июля 1994 г., освобожден после предварительного расследования, затем в апреле 1997 года допрошен полицейскими Управления безопас­ности Антальи и содержался под стражей в течение двадцати двух дней в камере следственного изолятора Антальи. Он был отпущен на свободу после разбирательства во внутренних судах.

По словам заинтересованных лиц, указанные факты являются вмеша­тельством в свободную реализацию права на индивидуальное обжалование.

206. Власти Турции утверждали, что они вступили в контакт с заяви­телями в ходе следственных действий, проводившихся Административ­ным советом в отношении полицейских в соответствии с законом о пре­следовании служащих, и что к заявителям не применялись никакие меры запугивания или давления.

207. Европейский Суд напомнил, что в целях обеспечения эффективнос­ти действия учрежденного в соответствии с бывшей Статьей 25 Конвенции механизма индивидуального обжалования крайне важно, чтобы заявители, реальные или потенциальные, могли свободно общаться с Конвенционными органами без принуждения со стороны властей к отзыву или изменению их жалоб. В этом отношении термин “оказывать давление” подразумевает не только прямое принуждение и явное запугивание, но и действия или кос­венные и сомнительные контакты, чтобы отговорить заявителей, заставить их разувериться в возможностях правовой защиты Конвенции.

Кроме того, для определения, не является ли контакт между властями и заявителем неприемлемым с точки зрения пункта 1 бывшей Статьи 25 Кон­венции, следует учитывать конкретные обстоятельства дела. В связи с этим следует иметь в виду уязвимость заявителя и возможность оказания на него воздействия властями. В прошлых делах Европейский Суд принял во вни­мание уязвимость заявителей, являвшихся сельскими жителями, а также то обстоятельство, что на юго-востоке Турции подача жалобы на власти могла породить законные опасения мести, и считал, что допрос заявителей отно­сительно содержания их жалоб, поданных в Европейскую Комиссию, был разновидностью незаконного и неприемлемого давления на заявителей, пре­пятствовавшего осуществлению их права индивидуального обжалования в нарушение бывшей Статьи 25 Конвенции (см. Постановление Большой Па­латы Европейского Суда по делу “Танрикулу против Турции” (Tanrikulu v. Turkey), жалоба № 23763/94, ECHR 1999-1V, § 101).

208. В рассматриваемом деле заявители не представили конкретных и самостоятельных доказательств применения к ним мер запугивания или настоятельного убеждения, чтобы воспрепятствовать проведению иници­ированного ими производства в Конвенционных органах. К тому же, первый заявитель в своих устных показаниях отмечал, что на него не оказывалось никакого давления в целях отзыва его жалобы (см. выше § 66)^[12]. В отношении второго заявителя Европейский Суд указывал, в част­ности, что из протокола задержания, составленного после происшествия (см. выше §§ 44 и 50), никак не следует, что его допрашивали на предмет настоящей жалобы в Европейскую Комиссию.

209. Поэтому в свете имеющихся в его распоряжении материалов Ев­ропейский Суд счел, что указанные факты не были установлены в степе­ни, достаточной для вывода, согласно которому власти государства-ответ­чика запугивали или настоятельно убеждали заявителей при обстоятель­ствах, имевших цель вынудить их отозвать или изменить свою жалобу или каким-либо другим способом помешать им воспользоваться своим правом на индивидуальное обжалование.

Следовательно, нарушения бывшей Статьи 25 Конвенции не было.

IX. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

 

210. Статья 41 Конвенции гласит:

“Если Суд объявляет, что имело место нарушение положений Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне”.

А. Ущерб

211. Первый заявитель утверждал, что Деврим Берктай, которому на текущий момент исполнилось двадцать пять лет, страдает довольно се­рьезным психическим заболеванием и постоянно находится в состоянии тревоги и страха. Деврим представил медицинскую справку от психиатра от 27 июля 2000 г., удостоверяющую, что он проходил лечение от пара­ноидальной шизофрении.

212. Второй заявитель тоже утверждал, что по причине телесных по­вреждений и их последствий для своего психического состояния он был вынужден прервать учебу. Он полностью не способен ни к какой профес­сиональной деятельности. Учитывая, что во время инцидента ему было семнадцать лет, принимая во внимание среднюю продолжительность жизни мужчин в Турции, а также то обстоятельство, что по данным ак­туарных таблиц он зарабатывал бы по 250 фунтов стерлингов в месяц, заявитель потребовал в качестве упущенной выгоды общую накопившую­ся сумму в 70 500 фунтов стерлингов.

213. Учитывая, в частности, серьезность допущенных нарушений и необходимость стимулировать турецкие власти к соблюдению правовых норм, имея целью придание эффективности функции Европейского Суда по поддержанию общественного порядка в Европе, первый заявитель по­требовал 20 000 фунтов стерлингов и второй — 50 000 фунтов стерлингов в качестве компенсации морального вреда.

214. Власти Турции не согласились с размером истребуемых заявителями сумм и утверждали, что подлежащих исправлению нарушений не существует, а возможная справедливая компенсация в любом случае не должна выходить за рамки разумного или быть источником необоснованного обогащения.

215. Практикой Европейского Суда установлено, что между ущербом, который указывается заинтересованным лицом, и нарушением Конвен­ции должна существовать явная причинно-следственная связь и что в этих случаях может предусматриваться компенсация упущенной выгоды (см., среди прочих прецедентов, Постановление Европейского Суда по делу “Барвера, Мессеге и Хавардо против Испании” (Barbera, Messegue andJabardo v. Spain) от 13 июня 1994 г. (справедливая компенсация), Series А, № 285-С, pp. 57-58, §§ 16-20). Европейский Суд счел, что второй заявитель не доказал наличие непосредственной причинноследственной связи между установленными в данном деле нарушениями и упущенной выгодой, на которую он претендует по причине своего психического за­болевания. Тем не менее, Европейский Суд отметил, что заинтересованное лицо, которому в момент инцидента было семнадцать лет, сверх мораль­ного вреда получил еще и телесные повреждения (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу “Сельмуни против Франции”, § 123). Поэтому, рассудив по справедливости, Европейский Суд установил сумму в 55 000 фунтов стерлингов к возме­щению в качестве компенсации морального вреда и телесных поврежде­ний, полученных Девримом Берктаем.

Относительно первого заявителя Европейский Суд напомнил, что допол­нительно к установлению фактов нарушения Статей 3 и 5 Конвенции при­менительно ко второму заявителю он нашел, что власти Турции не обеспе­чили эффективных средств правовой защиты заявителям, обратившимся с жалобой на полицейских. Поэтому, рассудив опять же по справедливости, Европейский Суд назначил к выплате Хусейну Берктаю сумму в 2500 фунтов стерлингов в качестве возмещения морального вреда.

В. Судебные расходы и издержки

216. Заявители просили присудить им общую сумму в 26 568,71 фунта стерлингов на оплату гонораров и расходов, понесенных в связи с подачей жалобы, минус 26 636 французских франков, выданных им Советом Ев­ропы в качестве бесплатной юридической помощи. Они указывают сумму 5 451,59 фунта стерлингов, истраченную на оплату гонораров и покрытие административных расходов, связанных с помощью Курдского проекта по правам человека (КППЧ), осуществлявшего связь между группой юристов в Соединенном Королевстве, с одной стороны, и адвокатами и самими заявителями в Турции — с другой; сумму в 8592,12 фунта стер­лингов, истраченную на оплату услуг адвокатов в Турции; сумму в 12 000 фунтов стерлингов, истраченную на оплату гонораров представителям заявителей в Соединенном Королевстве; сумму в 525 фунтов стерлин­гов — на покрытие различных административных расходов.

217. Заявители просили, чтобы установленная Европейским Судом сумма была переведена в фунты стерлингов и перечислена на банковский счет заявителей в Соединенном Королевстве.

218. Власти Турции просили Европейский Суд отвергнуть данное тре­бование как необоснованное и чрезмерное. Они категорически возража­ли, чтобы какие бы то ни было деньги выплачивались на покрытие рас­ходов КППЧ.

219. Европейский Суд не убежден, что сумма, испрашиваемая на по­крытие расходов КППЧ, в достаточной степени обоснована. Поэтому он отклоняет данное требование. Касательно дополнительного требования компенсации издержек и расходов, то, рассудив по справедливости и учитывая детали представленных требований, Суд устанавливает к выпла­те заявителям сумму в 12 000 фунтов стерлингов плюс соответствующую сумму налога на добавленную стоимость минус 26 636 французских фран­ков, полученных от Совета Европы в качестве юридической помощи, причем эта сумма должна быть зачислена на банковский счет заявителей в Соединенном Королевстве в фунтах стерлингов, как указывается в их требовании о справедливой компенсации.

С. Процентная ставка при просрочке платежей

220. Согласно информации, полученной Европейским Судом, годовая процентная ставка, применяемая в Соединенном Королевстве на день принятия настоящего Постановления, составляет 7,5 процента.

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД:

1) единогласно отклонил предварительные возражения властей Турции;

2) единогласно постановил, что нарушение Статьи 2 Конвенции отсутствует;

3) единогласно постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Кон­венции в отношении второго заявителя;

4) единогласно постановил, что отсутствует нарушение Статьи 3 Кон­венции в отношении первого заявителя;

5) постановил шестью голосами против одного, что имело место на­рушение Статьи 5 Конвенции в отношении второго заявителя;

6) единогласно постановил, что имело место нарушение Статьи 13 Конвенции;

7) единогласно постановил, что отсутствует нарушение бывшей Статьи 25 Конвенции;

8) единогласно постановил:

a) что государство-ответчик должно внести на банковский счет заяви­телей в Соединенном Королевстве в фунтах стерлингов в течение трех месяцев начиная с даты вступления данного Постановления в оконча­тельную силу согласно пункту 2 Статьи 44 Конвенции:

i) в качестве компенсации за нанесение телесных повреждений и мо­рального вреда 55 000 (пятьдесят пять тысяч) фунтов стерлингов Девриму Берктаю и 2500 (две тысячи пятьсот) фунтов стерлингов Хусейну Берктаю;

ii) в качестве компенсации судебных издержек и расходов 12 000 (две­надцать тысяч) фунтов стерлингов обоим заявителям плюс соответствую­щую сумму налога на добавленную стоимость минус 26 636 (двадцать шесть тысяч шестьсот тридцать шесть) французских франков, внесенных Советом Европы в качестве юридической помощи;

b) что по истечении указанного срока вплоть до даты выплаты этих сумм будут начисляться простые проценты исходя из ставки 7,5 процента годовых;

9) единогласно отклонил остальные требования заявителей о справед­ливой компенсации.

Совершено на французском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 1 марта 2001 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.

В. БЕРЖЕ А.                                                             ПАСТОР РИДРУЕХО

Секретарь Секции Суда                                           Председатель Палаты

В соответствии с пунктом 2 Статьи 45 Конвенции и пунктом 2 Пра­вила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прилагается частично особое мнение судьи Ф. Гюльчюклю.

ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ

судьи Ф. Гюльчюклю

К моему большому сожалению, я не могу присоединиться к выводу большинства судей (см. пункт 5 резолютивной части Постановления) о том, что имело место нарушение Статьи 5 Конвенции, поскольку лишение свободы Деврима Берктая во время проводившегося у него дома обыска не было “законным содержанием под стражей”, решение о котором при­нято на основании “обоснованного подозрения (заинтересованного лица) в совершении правонарушения”.

Поясняю:

1. Существуют расхождения во мнении относительно оснований, побу­дивших службу безопасности арестовать и заключить Деврима Берктая под стражу, совсем ненадолго, а именно на время проведения обыска у него дома. Полиция утверждала, что действовала по сообщению о совершении преступ­ления. Заинтересованное лицо и его семья со своей стороны утверждали, что все началось с проверки удостоверения личности, во время которой, не имея при себе документов, Деврим Берктай не смог предъявить службе безопас­ности своего удостоверения личности.

2. Как бы там ни было, в обоих случаях имелись законные основания для задержания заинтересованного лица, и такая мера была правомерной с точки зрения как национального законодательства, так и Конвенции. По-моему, большинство судей совершает ошибку, ссылаясь на понятие “обоснованные подозрения”. Этот вопрос мог бы возникнуть позже, будь содержание под стражей продлено с целью передачи Деврима Берктая компетентным органам юстиции.

Таким образом, я полагаю, что в данном случае не было нарушения Статьи 5 Конвенции и что в любом случае не следовало рассматривать дело под этим углом зрения.

Перевод с французского Д. Юзвикова.

содержание

^[1] Здесь и далее текст Конституции Турецкой Республики приводится по пере­воду, опубликованному в кн.: Конституции государств Европы. В трех томах. Т. 3. М., 2001. С. 222—286. — Прим. переводчика.

^[2] Так в тексте. — Прим. переводчика

^[3] Так в тексте. — Прим. переводчика

^[4] Так в тексте. — Прим. переводчика

^[5] Так в тексте. — Прим. переводчика

^[6] Так в тексте. — Прим. переводчика

^[7] Так в тексте. — Прим. переводчика

^[8] Так в тексте. — Прим. переводчика

^[9] Алеви — шиит, последователь Али, племянника Мохаммеда

^[10] Так в тексте. – примечание переводчика

^[11] Данный текст приводится по переводу Конвенции, опубликованному: Собра­ние законодательства Российской Федерации. 1998. № 20. Ст. 2143. — Прим. отв. редактора

^[12] Так в тексте. — Прим. переводчика.