Рассказы бывших сидельцев: Вилейский ИВС и Жодинское СИЗО. Заключительная часть

Публикуем заключительную часть интервью Виталия (имя изменено), которому, к счастью, не довелось побывать в колонии, но «повезло» провести какое-то время  сначала в Вилейском ИВС, а потом и в СИЗО в  Жодино.

Про наказания, залет и странного психолога

Наказание в тюрьме – это обычно предупреждение, карцер или предложение о сотрудничестве (как особая форма). Был у нас в один парень, сирота, такой простой, бесхитростный. Приходит как-то от психолога и рассказывает, что она ему предлагала слушать, что мы говорим, запоминать, а потом ей докладывать. И пугала карцером, если откажется. Он отказался, но в карцер не попал. Потом его, правда, от нас перевели, поэтому, чем история закончилась, я не знаю.

В целом, сотрудники особенно наказаниями не угрожали. Хотя по человеческим качествам, на мой взгляд, был только один нормальный – Гиви, дежурный по корпусу. С ним можно было и пошутить, и посмеяться. Да и не цеплялся без дела ни к кому.

Кстати, предупреждение я себе-таки заработал. Точнее за меня его заработали.

Уже на суд собирался. Хвастался мужикам, что удалось обойтись без залетов, а потом приходит психолог и говорит: «Без вещей на выход». Ее кабинет находился возле бани, но  конвойные меня в саму баню завели и там на какое-то время оставили. Я даже нервничать начал: думал, что начнут прессовать. Неприятные ощущения. Видимо, морально готовили, делали все, чтобы я растерялся. Потом захожу в кабинет, а психолог и спрашивает: «Почему нарушаете?» Я отвечаю, что ничего не нарушал. И я действительно режим не нарушал даже не знал, зачем меня вызвали. Она так уверенно: «На вас поступила докладная о том, что вы лежали на кровати в неположенное время. Я все отрицал. Попросил сказать, кто эту кляузу накатал. Не сказала, но прочесть докладную дала, прикрыв предварительно рукой фамилию стукача. Когда читал, заметил, что мою статью указали неверно. Написали почему-то 328-ю, «наркоту», причем третью часть. Сделали меня чуть ли не дилером. Я ей об этом сказал. Она даже как-то удивилась, а потом у нас состоялся интересный разговор: «Вот вы прямо сейчас нарушаете». – «Чем?» – «Вы небритый».– «Понимаете, я уже не так молод, поэтому щетина быстро растет». – «У наших сотрудников тоже быстро растет, но, посмотрите, какие они бритые. А вы разве не бывший сотрудник» И тут я понимаю, что она может пустить в тюрьме слух, что я бывший сотрудник. И тогда мне не поздоровится. Конечно, никакой я не сотрудник. Отговорился как-то, но было неприятно.

Про свободное время, прогулки и адаптацию

Самое главное в тюрьме – найти себе занятие. Играли в шашки, шахматы. Шахматы лепили из хлеба. Я один два комплекта сделал. Пришлось, потому что их не выдавали, хотя просили в каждом заявлении: нитку, иголку, шахматы. Карты иметь нельзя, но заключенные их рисовали. Библиотека есть. Заказывали книги, потом нам их приносили. Читали и то, что с собой привезли. Занятий хватало.

Общались много друг с другом. Но есть негласное табу на интерес к материалам твоего дела и личной жизни. Если кто-то интересуется – это уже выглядит странно.

На прогулки нас водили почти каждый день, но как-то две или три недели не выходили никуда. Говорят, что были сильные морозы. Одно время ходили гулять по желанию, потом стали заставлять идти на прогулку всех, даже тех, кто болеет.

На прогулку ты выходишь только своей хатой, с другими заключенными не пересекаешься. По режиму положено два часа, но обычно гуляли около часа. Однажды нас почему-то держали положенные два часа…на морозе. Был самодельный мячик. Катали его.

Самое неприятное в тюрьме – это отсутствие солнечного света. Выходишь из нее весь серый, худой и разучившийся гулять. Забавного мало. Иногда ночью просыпаешься и не можешь понять, что ты тут делаешь: у тебя же близкие, у тебя же работа. Не сказать, что адаптация проходит легко. Главное не теряться и понимать, что все там такие же, как и ты. И проблемы у вас похожие.

Если очень не повезет, то ты можешь и в пресс-хату заехать, и даже в «гарем». Но тут нужно принимать экстренные меры и выезжать без промедления. Звучит дико, но выехать из такой хаты наверняка можно только, порезав себе вены. Это твой последний рубеж обороны.

Говорили, что наша камера» раньше пресс-хатой была, что там сидели две «утки» и вычисляли подельников у наркоманов. Строили всех, избивали. Даже известны приметы этих людей. Найти их пробовали, но не смогли.

Про чудаков, парня из Москвы и почти счастливый конец

Люди сидели разные: и неряхи были, и алкоголики, и наркоманы. «Белку» (белую горячку) двое ловили прямо рядом с нами. Наркоманы «ломались», буянили. Как-то заехал бывший наркоман на «белке», здоровый такой, опасный. Случился у него приступ, мы вызвали фельдшера. Он фельдшеру хамил, хохмил. Было видно, что человек не в адеквате. «Корпусные» побоялись самостоятельно его конвоировать и вызвали «резерв». Чтобы успокоить, говорили буяну, что вызвали такси, которое скоро приедет и отвезет его домой. А когда вместо такси пришел «резерв», этот человек начал драться.

Фельдшера нужно было ждать долго, да и странный он какой-то. Спрашивает: «Что болит? Желудок?». На тебе от желудка желтую таблетку, а от головы белую. Ты даже не знаешь, какие лекарства пьешь. Я несколько таблеток с собой привез: хочу как-нибудь выяснить, что за они и от чего лечат.

Верующих было много. В тюрьме, как на войне, атеистов нет. Был один парень ромской национальности. Коня украл. Мы над ним из-за этого, если честно, немного подшучивали. Он же, кстати, и был самый набожный.

Как-то привезли молодого парня из Украины. Шел «за наркотики». Задержали его еще летом, без вещей. В майке ходил, а на улице мороз. Мы ему теплые вещи за 10 минут собрали. А потом его выдернули в коридор, забрали все, что мы отдали, и перевели в другую хату в том, в чем и был. Наркоманам в тюрьме очень тяжело.

Мне иногда казалось, что к нам намеренно подсаживали очень странных людей, чтобы обстановку разбалансировать. Настоящий цирк. Недели не проходило, чтобы какого-нибудь чудака не подселили. Потом уводили его куда-нибудь, и приходил новый.  И так постоянно. Одного парня мы даже успели перевоспитать. Он был против всех и со всеми хотел драться. Скорее всего, имел какие-то проблемы с психикой.

Был один парень и из России, судьбу которого мне бы очень хотелось узнать. Его действительно задержали «по беспределу». Молодой, лет 28 ему. Жил в Москве, работал в службе охраны «Шереметьево». Приехал в Минск, ехал в метро ночью и заступился за незнакомую девушку, к которой какие-то отморозки приставали. Сломал одному нос. За эту чушь его и закрыли. Забрали в чем был, даже тапочек у него не было. Тапочки мы ему, правда, нашли.  Он, кстати, спортом постоянно занимался. Многие спортом занимались, но он делал это очень интенсивно. Когда приехал, мы по его примеру усилили тренировки. Старались с курящими договариваться. Проветрим, позанимаемся час, а они в это время не курят. Как-то сосуществовали.

Ну а потом я дождался суда, выехал из Жодино на ИВС, получил домашнюю химию. Можно сказать, легко отделался. Правда, теперь из-за судимости многие должности для меня закрыты. В те же государственные структуры я устроиться уже не смогу, ведь даже погашенная судимость навсегда остается в базе МВД. На всю жизнь пятно. Я не то, чтобы сильно переживаю, но порой мечтаю о том, что смогу однажды подать на пересуд. Не сейчас, конечно, когда система государственного управления в стране изменится.

Маргарита Корбут