Наседкин А.А.

Алексей Алексеевич Наседкин, (1897-1940), родился в поселке Марьино Ярославской губернии, в семье рабочего. Русский. Получил начальное образование, был рабочим в Москве, и до революции политикой не интересовался. В 1915г. призван в армию, участник Первой мировой войны, был контужен. После свержения монархии вернулся в Москву. Ни к каким партиям не примыкал, в большевистском перевороте не участвовал.  Но  в 1918г. Наседкин был мобилизован в РККА, а  вскоре  вступил  и  в РКП(б): чтобы «быть, как все».

Во время Гражданской войны – на Южном  фронте, дважды ранен. После войны поступил в Московский Институт народного хозяйства, и в 1923г. был направлен на работу в Госплан СССР, где «за пролетарское происхождение» Алексея Алексеевича  назначили секретарем  партячейки. В 1927г. Наседкин  получил предложение перейти на работу в ОГПУ. До 1936г. занимал разные посты в Экономическом отделе  ОГПУ-НКВД, и к политическим репрессиям отношения не имел. Ситуация изменилась, когда  Наседкин попал в поле зрения нового наркома НКВД, Н.И.Ежова[1]. вместе с должностью Ежов получил от Сталина «карт-бланш» на формирование собственной команды.  Наседкин ему приглянулся исполнительностью и отсутствием личных амбиций. Одобрил его кандидатуру и Сталин.

После «испытательного срока» на посту начальника УНКВД по Смоленской области, в мае 1938г. А.А.Наседкин  стал наркомом НКВД БССР. Его предшественник, Б.Д.Берман, накануне был смещен и арестован. Перед отправкой в Минск  Наседкина принял Сталин, и попросил  разобраться с «наследством» Бермана, которого он считал виновным в коррупции и в систематическом  обмане правительства. Сталин также отметил наличие многих жалоб на необоснованные репрессии, просил рассмотреть их; часть  таких жалоб он прямо в своем кабинете передал в руки Наседкину[2]. Однако вскоре  Наседкин  полностью  попал под влияние Ежова.

8 июня 1938г. А.А.Наседкин сообщает в Москву о «выявлении» «клерикально-шпионской группы» среди священнослужителей и верующих  разных конфессий: всего по «делу» было арестовано 2387 чел., все они были «оформлены», как немецкие, польские и японские «шпионы»[3].

25 июня  1938г. Наседкин подал в ЦК КП(б)Б, на имя П.К.Пономаренко, записку «О  фактах засоренности личного состава и вредительства  в Белорусской Академии наук»: в соответствии с ней, было арестовано около 40 научных работников. В числе «активных контрреволюционеров» Наседкин назвал Якуба Коласа, но санкции на его арест не получил. Зато получил ее на арест директора Института биологии Дорожкина, Института химии  Козлова, академика Вольфсона, и так далее[4].

Затем Наседкин «взялся» за Союз писателей БССР: только вмешательство Москвы предотвратило арест Михася Лынькова, Пимена Панченко, Владимира Кондратени, Всеволода Кравченко и других.

Был арестован второй секретарь ЦК КП(б)Б А.Левицкий: тут Наседкин выполнил заказ Первого секретаря ЦК КП9б)Б – Пономаренко, которому Левицкий был чем-то неугоден. Наседкин быстро вынудил Левицкого «признаться», что он – «национал-фашист», член «банды Шаранговича», вдобавок – бывший дворянин. По «делу» Левицкого пошли также арестованные третий секретарь ЦК Потапейко, секретарь парткома АН БССР Иванищенко, писатель Александрович, и так далее[5].

Тогда же, в июне 1938г., Алексей Наседкин начал новую «операцию»: против представителей немецкого, польского, литовского и латышского национальных меньшинств. Их зачисляли в «шпионы» соответствующих стран и расстреливали. К сентябрю 1938г. было казнено 6530 таких «шпионов». Самое интересное то, что, хотя декларировали борьбу с «меньшинствами», преобладают среди казненных почему-то представители этнического большинства: белорусы – их казнили 2717[6]. На втором месте – поляки, далее – прочие[7].

А.Наседкин резко «упростил» и так «простые» методы  ведения «следствия». Вот его «нововведения»:

1.Вместо ордеров на арест – «справки на арест», не требовавшие ни подписи прокурора, ни предъявления  арестованному.

2.Устанавливалась ежесуточная норма лиц, подлежащих аресту на каждый райотдел НКВД, а также ежедневная  «норма» по поимке «шпионов»: каждый  райотдел был обязан  ежедневно «поймать» строго определенное Наседкиным число японских, немецких, английских, и  прочих «шпионов». Отдельная «норма» была по «диверсантам».

3. Было указано, что каждый следователь обязан «разоблачать» в день не менее 1-1,5 арестованных.

4. «Создать такой режим для арестованных, который бы заставлял их сознаваться в совершенных ими преступлениях» – это строчка из официального приказа Наседкина, санкционирующая пытки.

5. Смертные приговоры выносились без вызова арестованных, их часто даже не допрашивали; «следователь» сам все сочинял[8].

При Наседкине репрессии превратились в «лотерею»: чекисты брали  домовую книгу в паспортном столе, и наугад выписывали оттуда фамилии. Если по адресу, куда они приходили, никого не было дома, чекисты стучались к соседям, и забирали их. Раньше от ареста до казни проходили месяцы, а то и  год-два, а теперь на всю «процедуру» уходило от силы  две-три недели. А  в ноябре 1938г. стали расстреливать уже в день ареста. И все равно «не справлялись с чекистской задачей», за что Наседкин распекал и лишал премий.

Только выездная Военная Коллегия Верховного Суда БССР за август 1938г. вынесла 200 смертных приговоров[9].

За время руководства НКВД БССР Б.Д.Бермана было казенно до 80000 чел., – притом, что «нововведений» Наседкина еще не было и в помине[10]. Точное число жертв террора Алексея Наседкина  трудно подсчитать, но цифры уходят далеко за 100 тысяч.

28 ноября 1938г. в Минск пришла телеграмма за подписью Берии и Вышинского,  предписавшая приостановить казни арестованных до проведения  прокурорской проверки. На 28 ноября 1938г. еще не казненных насчитывалось 2800.  Причем, по словам одного из подручных Наседкина, Стояновского, 1200 из них было нужно казнить потому, что они  подвергались пыткам, и могла быть огласка[11].  По указанию Наседкина их стали убивать, оформляя акты о казни более ранними датами – до получения телеграммы. Так, начальник УНКВД  по Витебской области Ряднов 2 декабря 1938г. привел в исполнение 25 смертных приговоров, датировав казнь 22-м ноября[12]. Всего в Витебске были «задним числом» убиты 41 чел., в Мозыре 5, в Могилеве – 4, и так далее. Тех, кого все же оставляли в живых  принуждали давать подписку о неразглашении фактов применения к ним пыток[13].

У  А.А.Наседкина были подручные. Наиболее «отличились» в пытках, фальсификациях уголовных дел и незаконных расстрелах следователи: В.А.Ермолаев[14], И.М.Морев[15], М.А.Вольфтруб[16], Кунцевич, Быховский, Калямин[17], Шлифенсон[18], Толпинский[19], Дроздов, Винокуров, Алексеев, и другие.

13 работников НКВД были, по указанию Наседкина,  арестованы и казнены за отказ исполнять преступные приказы.

С самого начала своей «деятельности» и до самого ее конца А.А.Наседкин «вел» доставшееся ему от Б.Д,Бермана дело об «Антисоветской эсеровской организации»,по которому проходили известные белорусские общественные и культурные деятели[20].  Все эти люди погибли.

Последним «делом» А.А.Наседкина стало дело «Антисоветской бундовско-сионистской организации» «во главе» с Ошеровичем (редактор газеты «Октябрь»)[21]. К  тому времени в Москву стали поступать тревожные сигналы: стали останавливаться предприятия и стройки. Во многих районах БССР не осталось никакой власти из-за арестов руководства. Особенно тяжелой была ситуация на БЖД (Белорусской железной дороге): там было арестовано до 50% работников. Л.М.Каганович послал в Минск разбираться И.В.Ковалева, опытного инженера и администратора. Доклад И.В.Ковалева был неутешителен: еще немного, и БЖД встанет. Движением поездов  никто не управляет, и неизбежны крушения[22]. Понимая, что тогда Сталин спросит уже с него, а не с Ковалева, Л.М.Каганович поставил на Политбюро вопрос о замене Наседкина. 9 декабря его вызвал в Москву Берия. 16 декабря 1938г. А.А.Наседкин был снят с работы, а 20 декабря арестован. Когда  за ним пришли, Алексей Алексеевич был мертвецки пьян.

Те, кто видел его в тюрьме, утверждают: это был совершенно сломанный, опустившийся человек[23]. В феврале 1940г. А.А.Наседкина расстреляли. Его дочери сообщили, что он умер в 1942г.  Не  реабилитирован.