В руках палача и «прекрасное» станет орудием

Музыка… Музыка – это именно та вещь, к которой ты обращаешься, когда тебе плохо или одиноко. Это слово, на первый взгляд, не может вызывать отвращения. Каждый начнет вспоминать свою любимую группу или композицию, чего нельзя сказать о некоторых заключенных российских тюрем.

Редакция «Особой буквы», у которой оказались анкеты, заполненные заключенными российских тюрем, пишет о том, что чувствовали заключенные, когда их подвергали воздействию запредельно громкой музыки в интервале времени от суток до нескольких месяцев:

У обвиняемого по сфабрикованному громкому уголовному делу мордовского шахматиста Юрия Шорчева воспоминания уже не очень свежие, но неизгладимые. Его пытали пять лет назад в ПФРСИ (Помещение функционирующее в режиме следственного изолятора) города Варнавино Нижегородской области. Правоохранители выбивали из Шорчева и других арестантов «признательные» показания не только при помощи привычных (как ни страшно это для нас звучит) избиений и тушения окурков о тело, но и с помощью воздействия произведений группы «Rammstein» сутки напропалую. Чего хотели правоохранители? Да ничего особенного — всего лишь повинной в 20 убийствах, к которым человек в принципе не мог быть причастен.

Шорчев вспоминает:
— Периодически меня выводили из камеры в коридор и голым ставили на «растяжку» (ноги и руки на ширине плеч, тело примотано скотчем к решетке) и врубали на полную катушку Rammstein через динамик над головой. От такого сильного звука порой не просто глохнешь — физически ужасно больно, из ушей идет кровь. Пытка длилась всю ночь. Кстати, тот же «Rammstein» я слушал вообще каждый день и в камере — через маленький динамик над дверью. Такая музыка могла тоже свести с ума. Хотелось кричать!..

Аналогичные воспоминания и у осужденных ИК-6 города Копейск Даниила Абакумова, Руслана Латыпова и Артема Дмитриевского, у осужденного ИК-10 города Кыштым Николая Жирнова и многих других. Но если в случае с Шорчевым пытки, в том числе и музыкой, были ни чем иным, как инструментом для выбивания признаний, то в случае с другими цель иная — заставить отказаться от жалоб на администрацию колоний и принудить смириться со всем беспределом, который она творит: вымогательствами, избиениями, рабским трудом и т.п. Бывшие заключенные говорят, что у российских сотрудников пенитенциарных учреждений есть даже своеобразное чувство юмора — весьма извращенное, конечно, но все же. К примеру, детскую песню, в которой все время повторяются слова «Далеко, далеко, ускакала в поле молодая лошадь» и звуки топота копыт включали именно в тот момент, когда в камеры направлялся бегом спецназ ФСИН (Федеральная служба исполнения наказаний), чтобы производить обыск (а по сути, крушить все и всех). Или песня Бориса Моисеева «Голубая луна» — как ее могут воспринимать заключенные?!

Пытки музыкой в России — это не просто громкость и децибелы, как в Гуантаномо. Это очень жестокое и изощренное злодеяние, к тому же хорошо продуманное — специфическое языковое наполнение (текст), которое изначально может вызывать нравственные страдания. Эта пытка не оставляет на теле синяков (а кто дойдет до психиатрической экспертизы?) и почти не доказуема.

Пытки, не важно, физические или психологические, нужно преследовать без срока давности и территориальности их применения. А те нелюди, которые могут превратить ПРЕКРАСНОЕ в орудие пыток непременно должны быть наказаны.